— Тяжело в учении — легко в бою, — с усмешкой отвечал адмирал. — Пусть сейчас вы обижаетесь на меня — обижайтесь, главное, чтобы потом у вас не было повода обижаться на японцев…

Вернувшись на «Ретвизан», Макаров приказал немедленно отправить телеграмму Иессену во Владивосток: «В ближайшие дни выйти с крейсерами до Квельпарта. С превосходящими силами противника бой стараться не принимать. Ваша задача обозначить угрозу коммуникациям врага и не допустить отвода эскадры Камимуры из Японского моря в Желтое».

Теперь, если данный план сработает, можно будет надеяться, что Того не посмеет оставить перевозки из Японии на материк без прикрытия. О выходе крейсеров из Владивостока он узнает пренепременно — японских шпионов там, как говорил мичман Загоруйко, «до едрени страсти».

Минимум три броненосных и отряд Уриу (а куда без разведки?) останутся с базированием на Сасебо или Такесики. А это совсем другой расклад — семь броненосцев против четырех и пяти броненосных крейсеров — шансы весьма неплохие. Если сравнить с реальным боем в Желтом море, который произошел в конце июля и был проигран из-за дурацкого «золотого снаряда», у японцев больше на один броненосный крейсер и меньше на Пятый боевой отряд, а у нас в плюсе «Петропавловск», «Баян» и «Богатырь» — вполне можно «играть». Тем более что нам до базы — рядом, а противнику своих подранков придется в Сасебо оттаскивать. При всех «неизбежных на море случайностях». В виде погоды, например…

Да и у Иессена, даже если допустить, что Камимура его поймает, шансов значительно больше, чем в сражении у Ульсана, когда в реальной истории погиб «Рюрик» — драка будет не три на четыре, а три на три.

А «делать нервы» сынам Аматерасу необходимо в любом случае, в любом случае нужно демонстрировать активность российского Тихоокеанского флота. Воюют в первую очередь деньгами. Деньгами, которых у Страны восходящего солнца нет — она ведет боевые действия в долг и отчаянно нуждается в новых займах. А уже при нынешнем раскладе мало кто рискнет своими капиталами, вкладывая их в такую авантюру на стороне Японии. Следует постараться, чтобы у потенциальных кредиторов отпали последние сомнения на этот счет.

— Михаил Павлович!

— Слушаю, — оторвался от карты Молас.

— Я вас попрошу выяснить, каким запасом угля обладает эскадра. То есть количество его мне приблизительно известно, но нужно рассчитать, сколько выходов в море мы имеем возможность сделать за месяц, чтобы остался еще полуторный запас на прорыв во Владивосток.

— Насколько далеких выходов?

— Ну, например, до Чемульпо.

— Понятно, думаю, что дня за два я успею составить необходимый расклад.

— Заранее благодарю. И еще, нужно отправить в Петербург следующую телеграмму…

— Секундочку… — Начальник штаба взял карандаш, чистый листок и вопросительно посмотрел на командующего.

— Считаю весьма полезным в самые наикратчайшие сроки направить в дальневосточные воды возможно большее количество крейсеров. Как вспомогательных, так и специальной постройки. Для действий на коммуникациях противника или даже просто для обозначения угрозы таких действий. Уверен, что данное мероприятие весьма серьезно скажется как на экономике Японии, так и на результатах всей войны. Даже просто выход упомянутых судов с Балтики должен повлиять на стоимость фрахтов для грузов, перевозимых противнику.

Кроме того, рекомендую отправить вместе с ними боеготовые броненосные корабли, имеющие достаточную автономность. Их присутствие в Тихом океане, во-первых, обеспечит боевую устойчивость действиям наших рейдеров, а во-вторых, не позволит неприятелю отправлять для противодействия нашим крейсерам слабые отряды, что, в свою очередь, может весьма благоприятно сказаться на соотношении сил под Порт-Артуром и Владивостоком. В первую очередь имею в виду броненосцы «Ослябя» и «Император Николай Первый», а также броненосные крейсера «Адмирал Нахимов» и «Дмитрий Донской».

«Эх, — подумалось Степану, — а если еще «Нахимова» перевооружить на новые шестидюймовки, то очень кусачий старичок получится, одиннадцать стволов в бортовом залпе — весьма солидно, может и с асамоидом при встрече потягаться. Но об этом мечтать не приходится, из Порт-Артура Морское министерство в полезности подобной модернизации не убедить…»

— Толково придумано, Степан Осипович, — прокомментировал текст телеграммы Молас. — Особенно про броненосцы. Только с трудом верится, что под шпицем быстро раскачаются и первое из судов покинет Балтику раньше чем через месяц.

— Почему? Отряд Вирениуса вернулся совсем недавно, так что «Ослябя», «Аврора», «Донской» и «Алмаз» должны быть готовы к выходу в самые короткие сроки. Тем более пойдут они без миноносцев, так что могут прийти в Тихий океан за пару месяцев. Но важно даже не столько их прибытие на Дальний Восток, сколько угроза появления таких кораблей в этих морях.

— Должны-то должны, но помяните мое слово — выйдут к нам они не раньше чем через месяц.

— В конце концов, мы не особо в них и нуждаемся, это в интересах России — экономически воздействовать на страну-противника, а у нас пока более злободневных проблем хватает. Сходить к берегам Кореи необходимо в самые ближайшие дни. Всей эскадрой сходить.

* * *

И эскадра готовилась. Экипажи боролись за каждую десятую долю дополнительного узла. Катера и шлюпки были сданы в порт уже давно, не все, конечно, но приблизительно на три четверти. Уже два месяца, как не осталось на крейсерах и броненосцах ни одной мины заграждения, ликвидированы почти все торпеды и торпедные аппараты, максимально уменьшилось количество горючих веществ на борту, в идеале старались из таковых оставить только уголь, порох и пироксилин. Демонтированы сорокасеми — и тридцатисемимиллиметровые пушки (некоторое количество таковых оставлено только на броненосцах типа «Полтава», ввиду отсутствия на них другой противоминной артиллерии).

В общем, делалось все для того, чтобы облегчить корабли, удалить ненужное в бою и недолгом походе, а также убрать пищу для огня.

Наконец настал тот день, когда эскадра получила команду выходить на внешний рейд. Крейсера и броненосцы своим ходом направлялись к выходу из гавани, где к ним подбегали портовые буксиры, помогали разворачиваться, а убедившись в отсутствии необходимости своей помощи, тут же возвращались на рейд внутренний и опекали выход следующей боевой единицы.

Уже взъерошили своими тралами море портовые шаланды, расчищая фарватер для главных сил. За ними следовали «Смелый» и «Расторопный», расставляя вехи, гарантирующие чистую воду для выходящих в открытое море кораблей Тихоокеанского флота. Потом пошел «Новик» под флагом Матусевича, а за ним раздвинули волны своими таранами и главные силы флота: крейсерский отряд, который вел на этот раз уже оправившийся после болезни Рейценштейн, «Ретвизан», под флагом командующего, «Цесаревич», «Победа» и «Пересвет». Ухтомский вел вторую группу броненосцев: «Петропавловск», «Севастополь» и «Полтава».

Вирена Степан все-таки определил на «Пересвет». В первую очередь из-за того, чтобы новоиспеченный контр-адмирал, со своим, мягко говоря, сложным характером, не задергал нового командира своего разлюбезного «Баяна». Тут совершенно конкретно следовало учесть «ревность». Так же как мать понимает, что ей придется в конце концов отдать своего любимого сына другой женщине, так же как отец понимает, что не избежать того, что его милая и самая лучшая доченька достанется какому-то другому мужчине, мужчине, который, конечно, ее совершенно не достоин… Понимают, против природы не идут, но требования к супругам своих детей предъявляют наивысочайшие. Поэтому жить молодым супругам с любыми из родителей категорически не рекомендуется.