Максим аккуратно отсоединил от связки колечко, на котором у него крепились служебные ключи.

—Всё своё нашел?— спросил у него Мухин.

—В общем да,— кивнул Макс.

—Кобуру, наручники, резиновую палку и противогаз я за тебя сдал,— объявил Мухин,— можешь не благодарить…

—Спасибо,— машинально сказал Максим.

—Ну, всё, пошли к начальнику,— после этих слов, его бывший руководитель развернулся спиной и пошел в направлении кабинета Накарякова.

Максим посмотрел на своих бывших коллег. Никто в его сторону даже не обернулся. Прощаться тоже никто не стал. Максим был им совершенно не нужен. Человек, у которого постоянно хорошие показатели,— бельмо на глазу остального коллектива.

—Пока,— вздохнул Максим и, подхватив свои вещи, направился за начальником.

У Накарякова уже сидели его зам, а также начальники кадров и уголовного розыска с подготовленными бумагами. Максим по очереди подписал документы. Сначала об увольнении, получив на руки трудовую книжку. Потом бумаги по уголовному делу о своем безвестном исчезновении, поймав недобрый взгляд от Осипова. Читать подписанные бумаги Максим, вопреки своему обыкновению, не стал. Всё было и так ясно.

Начальники отделов были отправлены по рабочим местам, и в кабинете остались Накаряков и его первый заместитель Кулагин Олег Константинович.

—В общем, так, Максим,— начал Накаряков,— не знаю, что там у тебя произошло, но явно что-то не хорошее. Ты бы сходил к врачу. И к психиатру тоже. Лучше в частном порядке. Чтобы тебя на официальный учет не ставили. Чтоб можно было потом в органах восстановиться. Уловил? Подлечись, проблемы свои реши, на работу устройся. Парень ты не плохой. Главное, завязывай с пьянками и никуда не влетай! Понял?

—Так точно,— кивнул Максим без особого энтузиазма,— разрешите идти?

—Иди,— грустно улыбнулся начальник отдела,— и вот еще что… Мы в твоей квартире обыск провели. Пришлось замок высверливать. Поставили новый. Вот тебе ключ.

—И не забудь квартиру к понедельнику освободить,— вставил первый зам,— она служебная.

—Хорошо…

—Есть где жить?— напоследок поинтересовался начальник.

—Да,— ответил Максим, которого очередная порция проблем вдогонку к имеющимся уже не волновала,— что-нибудь придумаю!

—Ну, смотри, добродушно сказал уже бывший начальник,— если вдруг возникнут проблемы, звони, что-нибудь придумаем на первое время.

Максим шел по улице и представлял, как глупо и жалко он выглядит со стороны с этой картонной коробкой с выглядывающими синими резиновыми тапочками и старомодным дерматиновым чемоданом. Но это было такой мелочью по сравнению с той невероятной и неожиданной шуткой, которая была припрятана для него Проведением. Из-за этой шутки он не просто выглядит глупо. Он выглядит как лист бумаги, на котором написали что-то очень-очень важное, заверили написанное гербовой печатью и вдруг смяли в маленький тугой шарик и бросили в корзину, а после вытащили, разгладили и отправили по назначению. И теперь он вроде бы нужен, а вроде бы и нет.

Так как он жил один и вел, в общем-то, относительно пристойный образ жизни, у него, несмотря на не очень достойную зарплату участкового, скопилась довольно приличная сумма денег. По крайней мере, снять на какое-то время квартиру и пару месяцев не работать он сможет себе позволить. За это время, глядишь, все нормализуется. И, в любом случае, всегда можно вернуться к родителям.

Максим вспомнил о маме и тут же с горечью подумал об испорченном телефоне. Ему было стыдно и обидно. Мама плачет. Нужно покупать новый телефон. Максим не раздумывая завернул в магазин электроники.

Квартира добавила еще водицы на раскаленные нервы Максима. Буквально все в ней было перевернуто с ног на голову. «Зачем они это сделали?— недоумевал Максим.— Для чего надо было всё перерывать, да еще так грубо, как будто я не их коллега, а какой-то отъявленный подлец, которого нужно проучить?». Он знал, что обычно по делам о безвестном исчезновении людей, обыскивают их жилища, чтобы исключить версию, о нахождении пропавшего или его останков по месту жительства. Но ведь человека между страниц книги не спрячешь? Для чего нужно было рыться в его книгах, зачем высыпать столовые принадлежности на пол. Максим этого решительно не понимал.

Этот обыск он воспринял на личный счет, приплюсовав к недружественному поведению своих бывших коллег-участковых и грубости первого зама. В нем стала расти злость, которая укрепила его в представлении о том, что увольнение из органов, не так уж и катастрофично, несмотря на свою полную неожиданность и отрицательную запись в трудовой книжке. Максиму от этого стало немного легче.

Он уселся прямо на пол посреди разбросанных вещей. Вставив сим-карту в новый телефон, он обнаружил, что на ней нет ни одного контакта. Хорошо, что мамин номер он помнил наизусть еще со школы. Он набрал нужную комбинацию цифр.

—Алло!— раздался в трубке встревоженный, срывающийся голос мамы,— Максим, это ты?

—Да, мам, я,— сказал он, чувствуя разрастающуюся пустоту в груди.

Это был очень трудный разговор. Были и слезы, и упреки. Мама хотела знать всё: где был Максим, что делал, почему не выходил на связь. А он не мог этого объяснить.

—Я тебе потом все расскажу,— сказал он,— мне пришлось э-э-э уехать…

—И даже позвонить было нельзя?

—Все произошло внезапно, не было возможности…

—Всё хорошо? Ты что-то натворил?

—Нет, ма, всё хорошо, только вот с работы уволили…

—Ну, это меньшее, что меня волнует! Ты когда к нам приедешь?

—Мне надо с квартиры до понедельника съехать, решить вопрос с жильем и вещи перевезти. Так что в понедельник.

—Может быть, нам к тебе приехать сегодня?

—Не надо, ма, забот полный рот.

—Максим, ты нам нужен! Ты можешь всегда вернуться домой!

—Я знаю, ма, спасибо!

Разговор с мамой немного его успокоил. Он огляделся. Квартира угнетала. Еще он жутко устал. Заниматься уборкой вообще не хотелось. К тому же расставлять все по местам и наводить порядок не имело никакого смысла. Нужно было уже паковать вещи и готовиться к переезду.

Он сходил в душ, попил чая, разложил диван и увалился спать. И тут же провалился в черное небытие, из которого также внезапно вышел около четырех вечера. Жутко хотелось пить. И есть. Настроение было, как не странно, приподнятое. Ожидание чего-то нового. Сожаления об утрате должности и службы у него не было. А о потерянном времени он пока ещё не думал.

До шести вечера он занимался стряпней, обедал, мыл посуду и постарался хоть немного прибрать бардак. Но мыть пол не стал, предпочтя просто надеть резиновые тапочки, вместе с ним уволенные со службы. Потом пошел в ближайший магазин, чтобы прогуляться и раздобыть картонных коробок для переезда. Заодно приобрел скотч и мешки для мусора. Все это на каком-то автомате. Как будто бы смотрел на себя со стороны.