Их палубы были заставлены бочками и вьюками, между которыми бегали полуголые пираты с факелами.

Огни множились, вот уже и паруса фелюг занялись. Добровольцы-поджигатели попрыгали в воду, спасаясь, а брандеры, гонимые ветром, повлекло к «Ретвизану».

Пламя, раздуваемое дыханием близкой бури, бушевало вовсю, красные полотнища заворачивались, словно вытягивая огненные щупальца.

– К повороту фордевинд! Бастиан, начнете после моей команды, не раньше!

Брандеры, даже лишившись парусов, шли достаточно ходко. «Ретвизан» стоял к ним бортом, словно готовясь принять фелюги и возгореться сам.

Шебеки, подошедшие с севера, словно выжидали.

Зачем, дескать, тратить порох на обреченный флейт?

И так сгорит…

– Поворот! Давай, давай, давай!

«Ретвизан» медленно, плавно развернулся, пропуская брандеры вдоль бортов, и шебеки тут же открыли огонь.

Да только попасть флейту в его круглую корму куда сложней, чем в борт угодить.

Практически все выпущенные берберами ядра грохнулись в воду, кроме двух, пробивших «Ретвизану» обшивку чуть ниже золотых букв, составлявших название корабля.

А вот шебекам пришлось туго – разворачиваясь, чтобы уйти от приближавшихся брандеров, две из них сцепились длинными, изогнутыми, как удилища, рю – и перекрыли дорогу третьей.

И та с треском въехала бушпритом в борт соседке, продолжая двигаться по инерции, а затем ее собственный рю добавил путаницы, сцепляя все три шебеки в подобие трилистника.

Берберы взвыли, забегали с ятаганами и топорами, спеша расклинить опасную сцепку. Поздно!

Полыхающие фелюги, как по заказу, вошли в прогалы между шебеками, застревая и опаляя борта, снасти, паруса.

«Растопки» было предостаточно.

Огонь, раздуваемый ветром, охватил все три корабля разом. Он обвивал штаги и ванты, взбираясь на мачты. В косых парусах разгорались огромные дыры, пламенными кольцами сжирая ветрила.

Дым сносило, а огонь бушевал, жадно сокрушая шебеки.

– За что боролись, – провопил Пончик, подпрыгивая от возбуждения, – на то и напоролись! Так вам и надо, мезаморды! Ха-ха-ха!

Его настроение живо передалось команде – сосредоточенные лица корсаров расплывались в ухмылках, и вскоре гогот сотрясал «Ретвизан» не хуже орудийного залпа.

– Ёш-моё! – воскликнул Быков. – Ну ты им и устроил аутодафе!

– Да при чем тут я… Это самое… Повезло просто.

– Не скромничай!

– К-капитан! С ф-флагмана сигналят, ч-чтобы вся м-малышня роем напала на… «Аль-Кахиру». Это, н-наверное, вон тот ф-фрегат, что с с-севера!

– Наверное. Больше некому. К повороту!

– Весь день вертимся, – пробурчал Шурик, – как уж на сковородке. Угу…

– Ты пушки давай заряжай, вертун! Ёш-моё…

«Аль-Кахира», почти потопившая пинас «Хамекон», вынуждена была перенести огонь своих орудий на флейты «Галлард» и «Бьенвеню», подбиравшиеся ближе к пиратскому фыркате.

С другой стороны кружил фрегат «Лежер». Ну, фрегатто он фрегат, конечно, однако пушек на нем было меньше, чем на «Ретвизане». Стало быть, тоже «малышня».

Тут «Лежер» расцветился флажками, оповещая своих о начале атаки.

– Бастиан! Поднять два красных – мы готовы! Поворот!

Флейт, кренясь и скрипя своими деревянными членами, развернулся носом к северу.

Погода разгулялась – ветер дул такой силы, что снасти гудели внатяг.

– А шторм неслабый идет! – крикнул Пончик. – Угу…

– Ёш-моё! Ты еще здесь? А пушки кто заряжать будет?

– Да зарядили давно! Сам бы не терся на мостике, а осваивал бы лучше моряцкую науку. …

– Цыц оба!

Рой из фрегата и трех флейтов кружил вокруг «Аль-Кахиры» – корабли словно хоровод водили.

Пройдя вдоль борта фыркате на приличном расстоянии, «Ретвизан» сблизился с ним у кормы – и разрядил три орудия, метясь в руль. И еще три…

«Аль-Кахира» принялась неуклюже разворачиваться, дабы накрыть наглеца бортовым залпом, и этим тотчас же воспользовался «Лежер», сам оказываясь в мертвой зоне, – пять или шесть его орудий изувечили «Аль-Кахире» нос.

Гальюн – в щепки, блинда-рей и вовсе в море.

Берберы ответили из погонных, но поторопились – ядра просвистели по-над палубой «Лежера».

Тут сказалось направление ветра: пока кружение шло на север, всё было хорошо, но как только «малыши» устремлялись к югу, их ход замедлялся.

Этим и воспользовались пираты, подловив «Бьенвеню», – флейт проходил в опасной близости к фыркате.

Правда, капитан флейта сделал попытку развернуться кормой к «Аль-Кахире», но он явно не поспевал – пираты ударили по «Бьенвеню» из орудий всего борта.

Флейту пришлось туго – тяжелые ядра подрубили фок-мачту, наделали дыр в бортах, в том числе над самой ватерлинией, и разгулявшиеся волны сразу стали захлестывать в пробоину.

– Лево руля! – заорал Сухов.

«Аль-Кахира», дав залп, перестала быть опасной с правого борта, и Олег поспешил воспользоваться этим обстоятельством.

– Залп лагом! Огонь!

Пушки по левому борту «Ретвизана» загрохотали вразнобой.

Флейт ушел вперед, а его место занял «Галлард» и тоже опустошил стволы своих орудий, отослав по фыркате добрую дюжину восьмифунтовых ядер.

Третьим в расстреле поучаствовал «Лежер». Попал.

Несмотря на обстрел, «Аль-Кахира» всё еще разворачивалась, хоть это и было сложно – много моряков на палубе фыркате получили ранения.

Заполоскал фок, не выдержал и лопнул вдоль. Ветер тут же доделал начатое – изорвал парус в клочья.

Надо отдать должное пиратам, они таки справились, завершая поворот.

Вот только проку в этом не было ни малейшего, ибо, пока «Аль-Кахира» вращалась, пересекая кормой линию ветра, «малышня» тоже продолжала кружить, по-прежнему держась у правого борта фыркате.

Да и куда спешить? На перезарядку тяжелых орудийзарбзанов уйдет полчаса, не меньше.

– Бастиан! Сигналь на «Лежер», пусть первыми уходят в поворот!

– П-понял!

Вскоре фрегат повернулся к фыркате другим бортом – и дал залп. Его примеру последовал «Галлард».

«Ретвизан» был третьим – Олег с глубоким удовлетворением наблюдал, как ядра изуродовали правый борт «Аль-Кахиры».

Зияния так и пестрили, а книппели буквально рвали и метали паруса да снасти.