фронте, находились польские части со значительной интернациональной прослойкой (состоявшей, главным образом, из китайцев, но также из немцев, венгров и чехов). На базе этих частей, в особенности на основе 1-го Варшавского революционного полка, осенью 1918 года была сформирована польская «Западная дивизия» трехбригадного состава со штабом в Москве. К зиме 1918–1919 гг. эта дивизия, следуя за уходящими немцами, продвинулась в составе Литовской (позже переименованной в XVI-ю) армии в район Барановичи-Лида.

Имея в виду развязывание революции на Западе, Троцкий от имени Реввоенсовета республики предложил весной 1919 года польской компартии начать формирование польской армии на территории России. В этот период в Минске были созданы особые польские курсы красных командиров. Но обстановка, сложившаяся весной 1919 года, не дала возможности Реввоенсовету осуществить свои планы как в отношении Венгрии, так и Польши. Польские войска генерала Галлера не только остановили наступление XVI-ой армии, но и сумели оттеснить «Западную дивизию» в глубину Белоруссии. Уже 8 августа 1919 года ими был занят Минск.

Это наступление поляков обнаружило несостоятельность ставки на «пролетарскую польскую армию», без поддержки достаточных сил Красной армии, на которые она могла бы опереться. Таковых, в связи с наступлением армий Колчака и Деникина весной 1919 года, не было.

В июне 1919 года «Западная дивизия», польская, была переименована в 52-ю дивизию Красной армии. В результате занятия поляками выжидательного положения во время наступления под Орлом, она была, как и многие другие части Западного фронта, переброшена на Южный фронт, где в составе XIII-ой армии участвовала в операциях против Деникина, а потом Врангеля.

Как известно, в 1920 году эта дивизия под командованием Германовича, совместно с 51-ой дивизией Блюхера и Латышской дивизией, форсировала Днепр и создала знаменитый Каховский плацдарм, а в ноябре того же года, совместно с 15-ой дивизией, перешла через Сиваш, чем была решена участь Крыма.

Таким образом, 52-ая дивизия, как и многие другие части, предназначенные на Западный фронт, завязла на Южном фронте и этот пример еще раз показывает, какое значение имел Врангель в деле спасения Польши от разгрома летом 1920 года.

В то же время, в конце июня, под эгидой Реввоенсовета Западного фронта в Белостоке был организован «Временный польский революционный комитет» или «Польревком» под председательством одного из основателей Коминтерна Ю. Мархлевского. Этот зародыш будущего польского правительства начал формирование 1-ой Польской Красной армии, в которую и должна была войти, как ядро, 52-я дивизия[226].

Сталин и Егоров, не передав дивизию из состава Юго-Западного фронта, нарушили планы Тухачевского и Смилги, как мы видим, не только тем, что не выполнили приказ главкома С. С. Каменева о нацеливании 1-ой Конной армии на Люблин, но и тем, что сорвали формирование 1-ой Польской армии.

Подобно тому, как Добровольческая армия генерала Деникина опрокинула планы Ленина о вторжении в Румынию и Венгрию весной 1919 года, так наступление армии генерала Врангеля было важнейшим фактором в срыве планов о «внесении революции извне в Польшу и Германию» летом 1920 года.

Только осенью 1920 года, когда с Польшей велись уже переговоры о мире, Ленин и ЦК оценили значение этого, как им казалось, второстепенного внутреннего фронта и партия поспешила выкинуть лозунг — «все на Врангеля». Однако, если коммунистическая историография предпочитает молчать о значении гражданской войны в России, как основного фактора, спасшего на долгий период европейские народы от навязывания им коммунистического режима, то и западные историки предпочитают не видеть главной причины многолетней «передышки».

В октябре 1920 года, перебросив свежие силы с Западного фронта, в том числе 14-ую армию, Красная армия перешла в наступление и Крым вскоре пал. Пятимиллионная регулярная Красная армия выполнила свои главные задачи на внутреннем фронте. Белые армии не сумели использовать благоприятной для них политической обстановки 1918 — начала 1919 года, а в 1920 году их силы сравнительно с силами Красной армии были ничтожны. Генерал Врангель, предприняв летом 1920 года наступление в северную Таврию, расстратил в непрерывных боях свои лучшие кадры и лишил себя тем самым, быть может, еще возможного последнего шанса — выждать в Крыму до 1921 года, когда политическая обстановка (Кронштадт, восстание Антонова, восстание в Сибири и др.) могла снова сложиться благоприятно для национальных сил, если бы они, конечно, более решительно отбросили надежду на реставрацию и частичное восстановление социальных и имущественных привилегий старого господствующего слоя.

Гражданская война закончилась небывалыми зверствами, учиненными прибывшей вслед за армией в Крым ЧК под начальством Бела Куна, неудачливого главы кратковременной коммунистической диктатуры в Венгрии.

Необходимо отметить, что части Красной армии, занявшие Крым, не участвовали в происходившей кровавой вакханалии и даже мало знали о ней. Даже в частях 1-ой Конной армии замечалась тенденция укрывать от ЧК сдавшихся противников. Так, например, весной 1919 года, после занятия Новороссийска, 1-ая Конная вобрала в свой состав немало белых офицеров и солдат, оставшихся на Кубани после хаотической эвакуации остатков армии генерала Деникина. Даже французский генерал Вейган не без удивления отмечает, что в составе вторгшейся в Польшу Красной армии было немало бывших белых офицеров и солдат. Теперь в Крыму, накануне демобилизации, прием в части бывших противников, как широко распространенный способ сохранения им жизни, был не только затруднен, но и строжайше запрещен.

Бела Кун совместно с начальником политотдела VI армии Землячкой (С. Залкинд), назначенной после занятия Крыма секретарем Крымского областного бюро партии, организовали массовые расстрелы тысяч представителей российской интеллигенции, десятков тысяч солдат и офицеров Белой армии, предпочитавших добровольную сдачу уходу в эмиграцию и поверивших многократным заявлениям советского правительства об амнистии.

В одном Симферополе сразу после его занятия в ноябре 1920 года было расстреляно 8000 военнослужащих, добровольно явившихся на объявленную Землячкой так называемую «регистрацию».

Террор, к которому много раз призывал Ленин, не брезгавший и в своей публицистической деятельности, в качестве аргумента, угрозами расстрела, начался сразу после Октябрьского переворота и применялся во время выборов в Учредительное собрание, прежде всего, против кадетов. Уже тогда многие члены кадетской партии были посажены в тюрьму в качестве заложников и частично погибли впоследствии. Зверски были убиты в госпитале, выбранные депутатами в Учредительное собрание, видные члены кадетской партии Шингарев и Кокошкин.

С особой силой вспыхнул коммунистический террор в России после восстания левых эсеров в июле 1918 года. С этого времени и до конца гражданской войны вакханалия убийств, часто сопряженных с различными пытками и зверствами, идет непрерывными волнами. «Можно быть различных мнений о красном терроре, — писал в феврале 1919 года известный большевик Ольминский, открывший VI съезд партии, — но то, что сейчас творится в провинции, это не красный террор,