– Значит, вы мне отказываете?

– Да. Раз так решила Мария Никитична. Наше издательствоне хочет больше печатать первую попавшуюся макулатуру, обратитесь в любоедругое. Уверен, многие с удовольствием вас напечатают!

Ай да Вырвизуб! Молодчина!

– Не понимаю, почему вы так слепо доверяетесь этой…этой… Знаете что? Давайте сделаем так! Позовите сюда других сотрудников!

– Зачем это? – оторопел Борис Евгеньевич.

– Мы прочитаем им несколько фраз, которые тутподчеркнула ваша, дама…

– И что?

– Посмотрим на их реакцию! Уверена, они подойдут кмоему тексту непредвзято…

– Антонина Дмитриевна, я уже все сказал. И отрыватьсотрудников от дела не считаю нужным. Могу добавить только, что они ужедостаточно повеселились над вашей рукописью, прежде чем она попала в руки МарииНикитичны. Я очень огорчен, что наш разговор принял резкие формы, но моей виныв этом нет.

Он подошел к вешалке, снял шубу мадам Журасик и подал ей.Она машинально влезла в рукава и вдруг залепила ему затрещину. Хрупкий Вырвизубпокачнулся.

– Вы сошли с ума! – пробормотал он, держась защеку.

– Вам еще мало, слюнтяй! Пошли на поводу у какой-торыжей твари!

– Валера! – не своим голосом заоралВырвизуб. – Валера! Немедленно выведи эту даму! И никогда больше невпускай сюда!

Валера растерянно взглянул на Журасик.

– Извиняюсь, дама, вам лучше уйти! – И он протянулруку, чтобы вывести ее, но не тут-то было.

Журасик двинула его коленом между ног, и он, громко взвыв,согнулся пополам от боли. Я умирала со смеху.

Но я недооценила ее. Обезвредив мужчин, она каким-токошачьим прыжком настигла меня и схватила за волосы.

– Я тебе покажу, сука! Ты у меня еще в ногах валятьсябудешь! – завизжала она и вцепилась в горло.

Я почувствовала, как острые наманикюренные ногти впились мнев кожу. Драться я никогда не умела, как-то не приходилось, и я растерялась. АЖурасик стала меня душить.

– Вера! Милицию! – раздался жуткий вопль.

И доблестный Вырвизуб вылил на горе-переводчицу воду изграфина.

Она мгновенно разжала пальцы. Вид у нее был совершеннобезумный.

– Валера! Не отпускай ее до приезда милиции! –потребовал Вырвизуб. – Маша, Машенька, с вами все в порядке?

– Жива, спасибо, вы вовремя пришли на помощь.

– Боже мой, у вас кровь! – позеленел он.

Я глянула в зеркальце. Действительно, На шее было несколькодовольно глубоких царапин, из которых сочилась кровь.

– Кажется, это называется боевое крещение! –нервно засмеялась я.

Валера и Вера вдвоем загораживали дорогу обезумевшей женщине– Зачем милиция? – шепнула я Вырвизубу.

– Чтобы потом не было неприятностей, – ответил онтакже шепотом, – с такими дамами надо соблюдать осторожность.

– Но она же сумасшедшая. Отпустите ее, БорисЕвгеньевич, думаю, она сюда больше не сунется. А вам самому нужна тут милиция?

– Вы правы. Маша! И замечательно добры! Вера, отменивызов, и пусть проваливает отсюда! Боже мой, Маша, надо обработать ваши раны,может быть заражение.

– Это не раны, это царапины. Но промыть все-таки немешает. У вас есть водка?

– Водка? Нет, только коньяк.

Но тут на пороге возникла Вера с какой-то сумочкой.

– Мария Никитична, сядьте, я обработаю вас! – Онаявно продемонстрировала мне свою симпатию.

– Ай, щиплет! – поморщилась я, когда она приняласьпротирать мне шею.

– Ничего, потерпите! До чего же глубокие царапины! Вотненормальная! Но вы молодчина, что не захотели вызвать милицию. Кому это нужно?

– Вера, а кто она? Вид у нее такой ухоженный…

– Ее муж был раньше очень крупным дипломатом, сейчас онна пенсии, но у него какая-то невероятная коллекция живописи, он очень богатыйчеловек.

– Господи, откуда эти сведения?

– У нас работает одна женщина, которая давно ее знает.Она предупреждала Бориса Евгеньевича… Ну вот, а теперь я смажу рану йодом.

– Да, интересно, у вас все переводчики такие опасные?

– Ну что вы, обычно это очень мирные люди!

Мы все начали хохотать как ненормальные, до слез, до икоты,и я поняла, что мне здесь будет хорошо, я смогу работать с этими людьми? Иочень обрадовалась.

Вырвизуб отвез меня домой и всю дорогу каялся, что оставилодин на один с этой ненормальной.

– Нет, Борис Евгеньевич, если уж быть точной, то всеслучилось, когда вы появились, а пока мы были с глазу на глаз до драки все-такине дошло! – смеялась я.

– Маша, а может, заедем в травмпункт, а?

– Боже упаси, и так заживет. Не люблю я врачей.

– Но все-таки я отвечаю за вас в некотором роде, выведь теперь наша сотрудница.

– И очень этому рада!

Вырвизуб вспыхнул и чуть не врезался в идущую впередимашину.

… – Куда ты запропастилась? – встретил менябрат. – Даже записки не оставила! Боже мой, что это у тебя на шее? Твойпоганец Гешка так тебя отделал?

– Если бы!

Я рассказала ему, что произошло сегодня в редакции.

Он долго хохотал.

– Вот уж не думал, что редактору могут угрожать такиестрасти. Никогда ничего подобного не слышал!

– Честно говоря, я тоже.

– Сестренка, помнишь наш уговор?

– Ты про пари, которое я проиграла?

– Именно. У меня появилась одна идея…

– Ну, и чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты позвала в гости одного иностранца.

– Какого еще иностранца?

– Швейцарца, моего коллегу, мне предстоит с нимработать в Берне и хотелось бы, чтобы он имел представление о русскомгостеприимстве.

– Костя!

– Что? Неохота? Понимаю, но ты уж напрягись, сделаймилость. Денег я тебе, разумеется, дам и давай по полной программе. Невозражай, ты же проиграла пари.

– И когда надо его звать?

– Послезавтра. Собственно, я уже его позвал.

– Он придет один или с женой?

– Он не женат.

– Костя, ты что, хочешь меня с ним сосватать?

– Ну, если получится, почему бы и нет, но это неглавное. А вообще-то это было бы не кисло. У него роскошный дом под Берном, оночень милый человек… И, по-моему, довольно интересный. Так что ты уж не ударьлицом в грязь. Только вот эти царапины… У тебя есть что-нибудь с высокимворотничком?