Следующим утром, собрав всех вокруг себя, Никита для начала отругал людей:

– Как можно было есть самим и давать детям неизвестные ягоды? Вы еще легко отделались, а ведь выглядели вчера отвратительно, Фим и Варда не дадут соврать. Потеряли день, а могли потерять жизнь. Впредь запрещаю вам есть неизвестные фрукты и ягоды. Сейчас подкрепитесь сушеными фруктами – и в путь.

Все три лодки, битком набитые людьми, поднялись в воздух. Два часа полета – и вот уже излучина. Людей выгрузили на правом берегу. Лодки опустели и снова поднялись в воздух, но как-то уж очень неохотно, медленно.

У Никиты екнуло в груди: какое-то топливо либо аккумулятор, как источник питания, должен быть в лодке. Он всегда с чувством глубоко скрытого страха поднимал лодку в воздух, опасаясь именно этого момента – когда перестанет работать двигатель в черной коробке. И, похоже, этот момент настал. Удивительно, но дальше лодки вели себя обычно: набирали высоту, увеличивали скорость, и Никита уговаривал себя – показалось! И вот новый рейс с людьми племени. Полет и посадка – как всегда, а взлет вялый. Два раза подряд, и это уже не случайность.

Когда они приземлились на острове, Никита подошел к Варде и Фиму:

– У вас все в порядке? Ничего странного не заметили?

Фим только пожал плечами, а Варда не скрыл:

– Туда летел нормально, а вот взлетал плохо.

– Ага, значит, и у тебя так же! Похоже, лодки наши скоро перестанут летать.

– Но они же еще и плавать могут…

– Думаю, скоро мы сможем передвигаться на них только под веслами.

И Фим, и Варда поскучнели. Сейчас они в племени на высоком положении, как полубоги. Им нравилось внимание и восхищение окружающих, и лишиться мелких благ, прилагающихся к почитанию, они явно не хотели.

– А почему? – спросил Фим.

– Ты ешь для того, чтобы жить. Вот и черную коробочку, что позволяет лодке летать, кормить надо. Только еда у нее специальная, у нас такой нет.

Ответ Никиты их явно разочаровал.

Сделав последний рейс, все шли с небольшим перегрузом. Так бывало и раньше, но лодки просто становились более медлительными, валкими. На этот раз, когда они уже были над водами самой могучей реки, лодки стали медленно терять высоту и плавно приводнились. Благо, что произошло это недалеко от берега, и по инерции лодки прошли еще немного.

Лодки Варды и Фима ткнулись носом в берег, а лодка Никиты не дошла до него метров пятнадцать – но все равно мелководье.

Мужчины спрыгнули в воду и, стоя в ней по пояс, дотолкали лодку до берега. Потом все лодки до половины вытащили на сушу – Никита опасался, что их унесет течением.

Никто из пассажиров не понял, почему лодки сели на воду, а не на сушу, как обычно.

Никита был расстроен:

– Варда, сколько у нас весел?

– Четыре.

– Завтра те, кто может умело управляться с топором, пусть сделают еще восемь. Остальные мужчины пусть валят лес и строят из бревен плот – будем тянуть его лодками.

Ужинали уже в темноте, зато горячее, поскольку развели костры.

Никита размышлял, пытаясь понять, почему все три лодки оказались обездвиженными. Не бывает так, чтобы все три аккумулятора сели одновременно.

После некоторых раздумий он пришел к выводу, что гиперборейцы передавали энергию на аккумуляторы электромагнитными колебаниями с мачт. Просто Никита с племенем забрались слишком далеко от базовых станций – другого объяснения он придумать не мог. Плохо, что лодки теперь не смогут подняться в воздух, но они в состоянии плыть. И еще один плюс был: при всем желании гиперборейцы теперь не смогут забраться так далеко. Да, видимо, им это и не нужно было. Добрую тысячу верст, как не больше, племя уже преодолело. А река-то – вот она, широка и полноводна, сама течением вниз понесет. Летающие лодки и так их здорово выручили. Уж на что люди в племени малообразованны, так и они поняли пользу лодок.

Два дня ушло на постройку плота. Сделали его узким, вытянутым и небольшим: ведь часть людей будет в лодках, и в основном – мужчины, поскольку Никита не исключал, что придется грести. Четыре весла на лодку – это очень мало, но ему не хотелось терять время на их изготовление. Да и мужчин не хватало, а от женщин на веслах толку немного.

Пока мужчины строили плот, двое охотников снабжали племя дичью. День и ночь горели костры, женщины готовили еду. Степь с редкими лесами на правом берегу была полна птицами и зверьем, а травы стояли по пояс. Дикая природа, не испорченная цивилизацией. Днем вдали были видны стада травоядных ящеров. Мастодонты были так велики, что их шеи и головы были заметны за несколько километров. Но для людей они угрозы не представляли.

Только на четвертый день закончилась вынужденная стоянка. Общими усилиями плот столкнули в воду. В центре его стояла хижина из жердей, как укрытие от дождя и солнца.

Пятая часть людей, в основном – мужчины, расположилась в лодках. Гребцы взялись за весла, веревки натянулись, и плот медленно сдвинулся с места.

– Гребите к центру реки, там течение сильнее, – распорядился Никита.

Когда выбрались на стремнину, по команде Никиты грести бросили. Плот и лодки и так несло по течению километров пять-шесть в час, скорость шустрого пешехода. Они потратили несколько дней, зато сейчас никто не бьет ноги, не тащит на себе груз. Красота!

На ночь они приставали к берегу. Мужчины уходили на охоту и почти всегда возвращались с добычей. В лесах было много дичи, а люди с момента начала плавания не встречались.

Через несколько дней слева по течению показалось устье широкой реки – Никита определил ее как Каму. Насколько он помнил, в этих местах слева впадали только Кама и Белая, но эта река должна быть ниже.

Рыбаки по ходу забрасывали с плота сети, и свежая рыба была всегда. Только один раз рыбалка едва не закончилась трагически: едва рыбаки забросили в воду сеть, как тут же последовал сильный рывок. Рыбаки попытались удержать сеть, предвкушая крупную добычу, но их тащило по бревнам к краю плота.

Никита заметил с лодки неравную борьбу и закричал:

– Бросайте сеть!

Сеть было жалко. Для того чтобы ее сплести, требовалось много времени и кропотливого труда, но люди для племени важнее.

Рыбаки отпустили сеть, но сами едва удержались на краю плота.

Через несколько секунд из воды показалась огромная голова какого-то чудовища, похожего на ихтиозавра, и люди в ужасе закричали: тварь запросто могла перевернуть лодки и разбить плот.

Никита решил идти недалеко от берега. Течение здесь слабее, но и глубины меньше, крупных тварей быть не должно. Они любят глубину, где есть возможность развернуться.

Чем дальше они плыли, тем жарче становилось, а слева вдалеке уже проглядывали вершины Уральских гор. Волга делалась все полноводнее, и от берега до берега было уже километра три-четыре.