– И все такое? – с презрением повторил Кабал.

Она бросила на него гневный взгляд.

– Вы притворяетесь, будто вы настоящий ученый и всякие телесные ощущения вам чужды, а на самом деле вы ужасный маленький человечек, верно, Кабал?

У него не нашлось, что ответить, или, по крайней мере, не нашлось ответа, который он хотел бы дать, поэтому следующую минуту они сидели молча.

Кабал сверился с часами.

– Возможно, я неверно рассчитал, – сказал он. – Мы уже должны были его увидеть. На самом деле. – он посмотрел вдоль улицы, пока убирал часы, – …мы уже должны были увидеть Кэкона.

– Кэкона? С корабля? Я думала, вы не знаете, кого ждете.

– Я не жду Кэкона… Я жду человека, которого Кэкон преследовал.

– И кто же он? – мисс Бэрроу все больше терялась.

– Не имею понятия. Мне казалось, я это уже объяснил.

– Вы ничего не объяснили. Я впервые слышу про Кэкона. Зачем ему следить за кем-то?

– Не знаю, – раздраженно ответил Кабал. – Поэтому я и ждал, когда он пройдет мимо.

– Ничего не понимаю.

– Как и я. Думаете, я забавы ради прячусь в темных аллеях за бочками? Так вот – нет, – сказал он, предвосхищая следующий комментарий мисс Бэрроу, которая, он не сомневался, собиралась сказать, что это ее не удивило бы. – Что-то происходит, и это как-то связано с убийствами.

– Возможным убийством и самоубийством, вы хотели сказать?

– О, пожалуйста, – выдал Кабал с явным презрением. – ДеГарра убили по какой-то причине, затем, когда история с самоубийством не сработала, вину свалили на Зорука. Убийца подсуетился и устранил Зорука, прежде чем всплыли все изъяны, не понимая, что уже слишком поздно.

– Вы об алиби, которое предоставила ему леди Нинука? – уточнила мисс Бэрроу.

– Именно. У меня есть мысли насчет того, как расправились с ДеГарром, но убийство Зорука – другое дело. Чем больше я думаю об этом, тем более нелепой мне кажется идея Штена о лиге ассасинов.

– Навевает мысли о фокусниках и сценических постановках. Они готовы совершить самые невероятные инженерные подвиги, на что уходит добрая часть их возможностей, а на деле публика считает, что не стоило так стараться. Если что-то выглядит нелепым, это еще не значит, что оно не может быть правдой.

Кабал задумался над ее словами.

– В этом есть смысл. Причем он нарушает основы логики, которой я руководствовался до сих пор. Я назвал Штена дураком – правда, не столь многословно, – потому как идея с заговором призраков нарушала принцип бритвы Оккама. При выборе между простым и сложным объяснением правдой обычно оказывается простое. Вот почему я так долго верил в самоубийство Зорука. Я был идиотом. Между «обычно» и «всегда» целая пропасть. Взять хотя бы Иоганну Кабал – сейчас вы меня за это ненавидите, но через год еще посмеетесь, уверяю вас, – все предпочли поверить в некомпетентность, а не в подделку. А документ-то подделали. – Он серьезно посмотрел на нее. – И заговоры случаются. Я слишком часто с ними сталкивался, чтобы это отрицать. В государствах настолько крохотных, что брось монетку, и она пересечет дюжину границ, прежде чем остановиться, в этих странах, где все ненавидят соседей, странах, которые являются рассадниками интриг, заговоры встречаются повсеместно.

Леони Бэрроу странно посмотрела на него, в сумерках по ее бледной коже скользили синие тени, а глаза были темные и бездонные.

– Кабал. – прошептала она.

– Да?

– Как. – она умолкла и опустила глаза в поисках подходящего слова, а затем вновь посмотрела прямо на него. – Как вы превратились в такого засранца?

Кабал вздохнул. Он понимал, что мисс Бэрроу даже не думала его оскорблять. Впрочем, неважно – ответа у него все равно не было. Он снова оглядел улицу.

– Кэкон ушел, – сказал он. – Он не стал возвращаться этим путем. Можете вылезать из укрытия. Разве что, конечно, вам там понравилось.

Ей не понравилось, поэтому она поднялась, отряхивая пыль с юбки.

– Если кто-то увидит, как я в таком виде выхожу из боковой улочки вместе с вами, клянусь, я этого не переживу.

– Как и я, – не раздумывая, ответил Кабал. – Куда же он пошел? Посмотрим, удастся ли нам его найти.

Кабал вышел на виа Вортис и посмотрел в обоих направлениях. Ни следа герра Кэкона.

Мисс Бэрроу присоединилась к нему, хотя настроение у нее было нерадостное.

– Зачем? Он всего лишь маленький человечек, почему он вас так интересует?

– Вы его не видели. Он шел как человек, у которого есть миссия. – Кабал зашагал, и мисс Бэрроу пришлось поторопиться, чтобы нагнать его. – А он не тот, кого ассоциируешь с миссиями. Он странно себя вел, и, поскольку последние события показали, что все любопытное оказывается подозрительным, я хочу знать, что он задумал.

– О, да перестаньте, – она неверяще рассмеялась. – Только не говорите, что подозреваете Кэкона, этого мопса в плохом костюме, в том, что он ползал по вентиляции корабля и пытался выбросить вас за борт? Вы меня дурачите.

– Никого я не дурачу, – ледяным тоном возразил Кабал, затем поразмыслил. – Ну, разве что всех, кто считает, будто я миркарвианский госслужащий по имени Герхард Майсснер. Их дурачу. Однако сейчас я говорю искренне. Я не верю, что Кэкон напал на меня, это – правда, но я подозреваю, что он может знать, кто это сделал.

– Основываясь на чем? На мужской интуиции?

– Основываясь. – Кабал начал закипать от непрошенного сарказма, – …на высокой вероятности.

Они добрались до пьяцца Бьор, а Кэкона до сих пор нигде не было видно. Кабал посмотрел вверх по виа Огрилла и нахмурился, вспомнив о полицейском у кафе. Он повернулся к мисс Бэрроу и с явной неохотой протянул ей руку.

Она оценила его жест с такой же явной подозрительностью.

– Что это значит?

Кабал удержался от очевидных замечаний и сказал:

– Мы будем менее заметны, если изобразим людей, которые могут находиться в компании друг друга.

– Я не настолько хорошая актриса, Кабал.

– Я не прошу вас вести себя так, словно вы в восторге от каждого моего слова и сияете от счастья в моем присутствии…

– Что ж, неплохо.

– Достаточно, чтобы вы не смотрели на меня так, будто ненавидите.

– Нет, правда, я не настолько хорошая актриса. Почему вас вдруг это забеспокоило?

– Впереди кафе, рядом с которым стоит офицер, очень занятый тем, что халатнирует…

– Постойте. Нет такого глагола.

– Теперь есть. Не могли бы вы прекратить меня перебивать? Так вот, полицейский офицер – не хочу вызвать у него подозрения, если он вдруг решит поглазеть на что-то кроме официантки, в чем я сомневаюсь. В общем, если мы с вами сумеем не демонстрировать нашу враждебность в открытую, это очень поможет. Так вы возьмете меня за руку?