что мне придётся учить этот странный танец ногами, я осторожно встала рядом.

 – Носки наружу. Начинаем с правой ноги и... Переносим на неё вес. Сгибаем сзади левую. Ударяем пяткой по полу. Та-ак. Теперь вес на левую. Поднимаем правую. Р-раз – движением вперёд, два - назад.

 Ударяем, словно хотим подошвой червя размазать.

 – Того, которого ты рогомонстру скормил? – хмыкнула я.

 Вёлвинд рассмеялся, совсем не похожий на мрачного чёрного мага. Поправил выбившиеся из хвоста волосы.

 – Нет. Поменьше. Ага, вот так. Отлично! Ещё раз.

 Я повторила.

 – Молодец. То же самое, ещё быстрее. Бей пятками и носками. Отомсти этому полу! – сверкнул глазами задорно Вёлвинд.

 – Хм... За что?

 – За всё, на что злишься!

 Он подмигнул и, не дав мне прийти в себя, захлопал в ладони:

 – Поехали! Ещё! Быстрее! Не слышу ритма! Ты не червя размазываешь, а кисель из нашей столовой. Уже прилипла! Отлипай и погнали заново!

 Ноги путались. Я спотыкалась. Хихикала смущённо. Он ловил меня. Возвращал на место. И мы повторяли, повторяли, повторяли. До седьмого пота, до глупого смеха и отсутствия мыслей. Пока Вёлвинд с растрёпанным хвостом и смешинками в глазах не воскликнул:

 - Всё! Показываю в последний раз!

 И проделал снова свой головокружительный степ с сальто в финале. Я собралась с духом и... повторила. Без сальто.

 – Отлично! – захлопал Вёлвинд и кивнул. – Умница! Танец охотников с северных холмов Данрадо получился у тебя превосходно!

 – То есть он не ритуальный? – дошло до меня.

 – Нет, – рассмеялся он. – Духи древних магов, если бы прятались в зале, наверняка были бы ошеломлены.

 – Ну знаешь, ну...

 Я чуть было его не стукнула. А Вёлвинд перестал смеяться и, скрестив руки на груди, склонил голову набок.

 – Зато твой перигей слегка сместился.

 – Сам?!

 – Сам. Перигей становится подвижным, когда учишься чему-то новому.

 Закусив губу, я моргнула, а затем воскликнула:

 – Так вот почему ты и Ладон постоянно говорите мне, чтобы училась!

 – Угу. Поэтому. Жёсткими правилами, отсутствием учёбы и запретами в приюте вам обрубали магию напрочь. Тебе нужна академия, чтобы вернуть гибкость. И это вопрос не одного дня.

 – Но ведь перигей сдвинулся! И всё хорошо, да?

 – Он переместился, но потом вернулся на привычное место. Считай, что мы содрали краску с щелей закрашенного окна, однако придётся ещё поработать, чтобы нормально его открывать.

 – Понятно, – потухла я.

 Вёлвинд положил мне руку на плечо и улыбнулся.

 – Чтобы быть настоящим магом, ты должна уметь не только двигать перигей, но и фиксировать его там, где тебе надо. Только так получится скрывать дар, превращать или превращаться самой. Поверь, это немного сложнее танца охотников.

 – Но ты меня научишь?

 – Научу.

 – Жаль, мы потратили столько времени на танец... И хорошо, что всё-таки добыли живую тьму... Она ведь в самом деле нужна?

 – Время мы потратили с толком: с тем сумбуром в голове, с которым ты пришла в зал, у тебя всё равно ничего бы не вышло. Теперь ты успокоилась. – Вёлвинд посмотрел на меня почти ласково с высоты своего роста. – А проходимцу, который наговорил тебе чуши и закинул сюда, я непременно оторву голову.

 – Не надо, – улыбнулась я. – Иначе мы бы не скакали на носороге, и не ели бы сыр вдвоём, и не танцевали бы этот дурацкий танец...

 – Такой уж и дурацкий?

 – Ну, у тебя получается хорошо.

 – У тебя теперь тоже. У нас в деревне так на праздниках танцевали. Говорили, я был лучшим, – мягко ответил он и взял меня под локоть.

 От взмаха его свободной руки вновь разгорелся в каменной чаше огонь, странный какой-то, синеватый.

 – Что ж, повеселились, и за дело.

 – За какое? – на всякий случай уточнила я, а то кто их знает, этих могущественных магов...

 – Будем перигей ставить на место. И учиться его перемещать, ты же этого хотела?

 Вёлвинд зачем-то хлопнул меня по левой руке и быстро отошёл и сел напротив – за невысокой преградой голубого по краям пламени.

 Он велел мне сесть, скрестив ноги, и дышать, как на уроках концентрации. Серьёзный и даже строгий, сразу стало ясно – шутки кончились. И я старалась: дышала поочередно то через правую, то через левую ноздрю, задерживала дыхание и фокусировалась на тех точках, о которых он говорил. Это было долго. Голос Вёлвинда меня вёл, рассказывая о каналах энергии, по которым шла магия. Я чувствовала их и видела: внезапно оказалось, что внутри меня так много неизведанного!

 Вёлвинд протянул на ладони крупицу живой тьмы – не больше песчинки. Отправил её в огонь, и тот вспыхнул. Я замерла, ожидая взрыва, но его не случилось. Голубая сфера расширилась от пламени, словно закрывая нас с Вёлвиндом в общий прозрачный кокон, и я почувствовала необычайный прилив сил. Ладони, ступни, основание корпуса стали горячими.

 – Внимание в перигей, – сказал Вёлвинд. – Глаза не открывай. Продыши, как я учил.

 Я нашла перигей мгновенно и вместе с вниманием будто вся оказалась внутри пульсирующей красной точки.

 – Медленно, очень медленно сдвигай перигей вверх и за спину, – тихо говорил Вёлвинд. – Конечную точку почувствуешь сразу. Её ни с чем не спутать.

 И началось путешествие. Казалось, я проталкиваю собственными вдохами горошину по густому супу, но едва отвлекусь на любую мысль, перигей возвращался обратно.

 – Спокойно, спокойно, – вкрадчиво говорил Вёлвинд, словно ловя мою подступающую панику. – Это нормально. Просто не останавливайся.

 Я услышала с его стороны мимолётное движение, и вдруг стало легко. «Суп» превратился в «ручей», и он, будто играючи, потянул перигей с привычного места за спину.

 – И теперь сама... – прошептал Вёлвинд совсем рядом.

 Чувство лёгкости исчезло, зато я поняла, что нужно делать – «покатила» красную точку, как камешек по дну... И вдруг, когда перигей оказался на уровне лопаток, словно оковы слетели с моей груди. Я вдохнула так глубоко и свободно, что воздух показался сладким. Даже с закрытыми глазами мир вспыхнул, и красная точка превратилась в сияющую сферу.

 Кажется, Вёлвинд охнул. А я с закрытыми веками увидела из расширившегося, пульсирующего вместе с сердцем перигея, как ожили письмена на стенах, как помчались по колоннам ко мне остроухие собаки, вырисованные красными контурами; копьеносцы, длинноносые птицы, крошечные драконы; как задрожало переполненное прозрачными нитями волшебства пространство.

 Потолок стал небом с мириадами