– Как ты думаешь? Два раза по зоне фотку мою в майорской форме распространяли. Это смертный приговор. Первый раз товарищ спас. Он уже двадцать лет ни за что сидит. Мастер спорта по борьбе. Он у них в авторитете. Второй раз начальник зоны в изолятор запер. Месяца два там прокуковал. Там узнал, что батя умер. Не дождался, значит. Вены резал. Не вышло. Откачали.

– Да ты что! – вмешалась Дина. – У тебя дочь. Анастасия. Тебя все ждут, но даже не знают, что ты приехал. Все так внезапно, мы побоялись сообщать. А вдруг информация неточная.

– Анастасия, – слабо улыбнулся Александр. – Мне жена снимок прислала. Я посмотрел – душа вон. А потом думаю, зачем ей такой отец? Писать перестал. Думаю, может, Валя, жена, кого-то встретит. Пусть жизнь свою устроит.

– Ну ты завел, – не выдержал Сергей. – Пусть то да это. Как будто такие мужики, как ты, на дороге валяются.

– Не валяются, – решительно сказала Дина. – Вставайте, поехали. Расселись, как на пикнике.

В машине Александр спросил:

– А что случилось-то? С чего вдруг пересмотр?

– Взяли заказчика убийства Сидоровой. Он тебе знаком.

– Князь, что ли?

– Он самый.

– А кто Ирку?

– Киллер. С собой покончил.

– Ничего себе. А как Жора Сидоров? Колька Ершов?

– Георгий Сидоров будет, скорее всего, привлечен. А Колька… Иных уж нет.

– Понятно.

Они подъехали к дому на Мосфильмовской. Александр был очень бледным.

– Ноги ослабели, ребята.

На звонок в дверь открыла мать. Долго не могла произнести ни слова. И вдруг со стоном упала перед сыном на колени. А из другой комнаты уже спешила жена с маленькой дочкой на руках. Дина и Сергей тихо спустились по лестнице и сели в машину.

* * *

Князева перевели из тюремной больницы в отдельную камеру. На первом же допросе он сказал следователю:

– Я буду сотрудничать. Я расскажу то, что вы сами сроду не нароете. Только сначала одна просьба.

– Вы что, условия мне ставите?

– При чем тут условия. Просьба. Один звонок. В долгу не останусь.

– Хорошо. В моем присутствии.

Домашний телефон Наташки не отвечал. Он позвонил на мобильный, который сам ей подарил. Она ответила сразу, он просто увидел ее чудесный рот, раскрытый в широкой улыбке. Неужели обрадовалась?

– Наташенька, – сдавленно произнес он. – Это я. Узнаешь? Это Слава.

– Ты чего, из тюрьмы звонишь? Ни фига себе. Может, у тебя там и комп есть? И чем ты там занимаешься?

– Отдыхаю. Наташа, скажи мне, как ты? Я сейчас у следователя попрошу, чтоб тебе дали свидание. Ты придешь?

– Нет, ты что! В тюрьму к тебе не пойду. И потом, лучше я сразу скажу. Ты не звони мне. Я теперь живу с Игорьком. В его квартире. Представляешь? Тут у него просто класс. Но он не захочет, чтоб ты мне звонил. Он говорит, я, типа, невеста ему.

У Князева тряслась рука, которой он протянул трубку следователю. Губы стали белыми.

– Можно мне в камеру? Плохо стало. Ранение. Я завтра начну давать показания.

Следователь внимательно посмотрел на него. Вроде его, правда, скрутило. Неужели из-за бабы? Такой бандюган прожженный. Чудеса.

– Уведите, – сказал следователь конвоиру.

У камеры Князев торопливо заговорил:

– Слушай, парень, я очень богатый человек. Я скажу тебе номер счета на предъявителя, ты получишь такую сумму – всю жизнь проживешь на Канарах. Прямо сейчас проверишь, а потом принеси мне автомат, пистолет, что хочешь, и закрой камеру на пять минут. Если боишься, можешь дать незаряженный, патроны бросишь отдельно.

– Да вы что себе позволяете! Да мне ж трибунал!

Парень толкнул Князева в камеру, закрыл дверь и постоял, тяжело дыша и напряженно думая.

Князев оглянулся, как затравленный зверь. Подергал прикрученную к полу ножку кровати, взял со стола оловянную ложку и с нечеловеческой силой ударил себя в грудь. Боли он не почувствовал, но кровь потекла. Нет, так не получится. Он разбежался и изо всех сил ударился головой о каменную стену. Голова оказалась крепче, чем ему сейчас хотелось. Он пытался ее разбить до тех пор, пока в камеру не ворвались надзиратели и не поволокли его в медсанчасть.

* * *

Тамара открыла шкаф, положила в большой чемодан несколько платьев, костюмов, обувь, куртку. Затем решительно закрыла чемодан и вынесла его на площадку. Какие наряды… Она достала небольшую сумку, положила в нее белье, парфюмерные принадлежности, пару книг, халат и тапочки. На спинку стула повесила брюки и тонкий свитер. Она готова к путешествию неизвестно куда. Походила по квартире. Вечер все не кончался. Вдруг раздался звонок в дверь. Тамара вздрогнула, открывать не хотелось, но она заставила себя это сделать.

– Какой гость, – сказала она презрительно-насмешливо. – Чему обязана?

– Я, конечно, извиняюсь, что так поздно, – заискивающе произнес Пенисков. – Просто решил зайти, спросить.

– И какие ж у вас ко мне вопросы?

– Какие? Простые. Все ли в порядке? Нет ли жалоб?

– У меня просто слов нет от такой заботы. И времени на беседы с вами тоже нет.

– Можно пройти?

– Еще чего. Вас на порог пускать нельзя. Это, к сожалению, известно не только мне. Дайте мне дверь закрыть.

– Нет, ну что вы! Почему? Я только узнать…

– Я скажу. Я на вас заявления не писала. Из чего не вытекает, что вас не посадят. Мысль ясна?

– Это очень ясная мысль, – вдруг произнес третий, очень знакомый голос.

– Филипп, – ахнула Тамара. – Я вас не ждала.

– Я хотел быть неожиданно. Этот господин можно отодвинуть?

– Конечно. Даже нужно. Заходите.

Они захлопнули дверь перед носом Пенискова и какое-то время смущенно смотрели друг на друга.

– Ой, вы проходите в гостиную. Я ваш любимый чай заварю. И варенье у меня есть.

Филипп с деловым видом выпил две большие чашки чаю и съел небольшую вазочку варенья. Затем серьезно произнес:

– У нас расставание, Тамара. Недолгое расставание.

– Да, я помню, вы приедете к нам с Диной потом.

– Я – человек Дины и Рича. Я обязательно приеду потом. Но я приеду к вам, Тамара.

– В смысле.

– Не знаю, как точно сказать. Мне почудилось, что вы будете моя супруга. Законный брак в российской загсе.

– Филипп, – рассмеялась Тамара. – Какую ерунду вы несете. Ее даже невозможно перевести.

– Эта ерунда – есть все, что я хотел сегодня сказать.

Он встал, раскрыл маленькую коробочку, достал изящное кольцо с розовым бриллиантом и надел его Тамаре на палец. Затем торжественно поцеловал ее руку и откланялся.