— Ах демон побери!!! — взвыла Энка. — Помер! Допросить не сможем!

— Да тьфу на тебя!!! — От негодования у Орвуда вздыбилась обгоревшая борода. — Что за характер! Не угодишь! Радовалась бы, что сами живы остались, чудом уцелели!.. Хватайте деву и бежим, пока тут все не рухнуло!!!

Напрасно он паниковал, напрасно победители спешили покинуть здание — оно устояло! Дом горел, но как-то вяло — не полыхал открытым пламенем, а дымно тлел в тех местах, куда пришлись самые сильные удары молний и шаров. Даже после утомительного сражения Хельги ничего не стоило затушить так и не разгоревшийся пожар — просто так, из любезности. «Хозяин ведь не виноват, что ему подвернулись такие неудачные постояльцы», — объяснил он родным и близким на случай, если кого-то удивили его действия.

Ущерб вообще оказался гораздо меньшим, чем можно было ожидать. Пятый номер и смежный с ним седьмой лишились дверей, перегородки и наружной стены, обстановка обгорела, крыша провалилась — и только. Другие помещения почти не пострадали, равно как и до смерти перепуганное мирное население из числа постояльцев и жителей соседних домов.

Победители молча переглядывались. Они хорошо знали, что такое настоящая магическая битва! Все помнили жуткое разорение средневекового Кансалона, учиненное злодеем Зебет-аб-Хакалом и его противником, сумасшедшим профессором Лапидариусом. Помнили выгоревшие кварталы Альгальда — там поработал Франгарон… Да, перечисленные маги были Великими, простой боевой колдун не может с ними сравниться. Но и против него обычно выставляют сотню или две пехотинцев, так написано во всех учебниках и инструкциях по военной стратегии и тактике.

— Ничего не понимаю! Фигня какая-то, — выразил общее мнение Эдуард, ввернув, для лихости, словечко из иного мира.

— Одно из двух, — изрекла сильфида после непродолжительных раздумий: — Либо мы незаметно для себя овладели редкой магической мощью, способной подавить любого противника, в чем лично я сильно сомневаюсь, либо похититель был паршивым колдуном… Прости, Аолен, плохим. — Последняя оговорка была вызвана тем, что вместо невинного староземского определения «паршивый» Энка на самом деле употребила его аттаханский аналог, имевший смысл откровенно непристойный; благородного эльфа услышанное заставило заметно покраснеть.

— Очень может быть, — спокойно согласился Хельги. — Ведь на самом деле мы не знали, какова его сила. Нам просто показалось, что он профессиональный воин, но мы могли и ошибиться… Поднимусь, осмотрю труп. Может, на нем есть какие-нибудь документы или знаки…

— Я с тобой! — обрадовалась интересному делу Ильза. — И клиента с собой возьмем, а то он все время ноет, что ему скучно!

Ох, не за то платил деньги Данила, чтобы созерцать обгорелые трупы с черепами, разорванными изнутри! Веселее от такого зрелища ему не стало.

— Другой раз, если тебя начнет тошнить, отойди в сторонку, — поучала Ильза не без тайного удовольствия. Ей нравилось выглядеть в глазах чужеземца опытным и бывалым воином, которому кровь и смерть — все нипочем. — Как нам теперь его осматривать, когда он весь в твоей гадости? Думаешь, приятно? И впредь лучше перед боем не ешь вовсе, раз у тебя такой слабый желудок.

Дэн хотел ответить, что во время ужина он еще не знал о предстоящем бое, и что желудок у него нормальный, в отличие от ситуации, и что покойник, хоть в «гадости», хоть без нее, — выглядит одинаково отвратительно, так что большой разницы он не видит, но новый рвотный позыв заставил его промолчать. Хорошо, отвернуться на этот раз успел!

Обследование карманов и скудного личного имущества убитого никаких сведений не дало. Не было при нем ни документов, ни других опознавательных знаков: родовых талисманов, меток на одежде, гравировок на оружии, писем. Ничего, что бы указывало на личность. «Пришел ниоткуда, ушел в никуда» — так поется в старинных староземских балладах… «Грустно, грустно… Зачем жил человек? За что был убит?» — думалось невольно… Стоп! А это что?! Человек ли?!! Нет! Не бывает у людей ушной раковины такой формы — с заостренной верхушкой и редуцированной мочкой! Это типичное строение уха народов фейско-эльфийской группы, тех, кого во времена Волшебной страны именовали фейри: сильфов, спригганов, моргай, дев корриган и прочих измененных тварей! И кожа у людей другого цвета — темнее, без голубоватого отлива… Нет, это не трупная синюшность, это природный оттенок! Лицо разворочено, разглядеть его черты невозможно, но это определенно не человек! И не под воздействием чуждых смертному сил внешность его приобрела те характерные особенности, по которым можно распознать профессионального колдуна, — она была такой с рождения! Это существо, несомненно, владело чарами, и гораздо лучше, чем все его противники вместе взятые, но жизнь его изначально не была посвящена колдовству. К таким выводам пришел магистр Ингрем, но значение своего открытия он осознать еще не мог.

Пока одни были заняты изучением трупа, другие, внизу, затеяли жаркий спор: стоит компенсировать гоблину материальный ущерб или нет? Эдуард с Аоленом считали, что обязательно. Орвуд противился, при горячей поддержке сильфиды.

— Еще чего! — злилась девица. — Да этот грабитель, решив, что мы пьяные и ничего не соображаем, пять золотых за одну ночь с нас содрал! Да за такие деньги мы смогли бы у какой-нибудь порядочной вдовы на целый месяц угол снять, еще и с пропитанием!

— Пять золотых за ночь?!! — возопил гном. — С ума сойти! А ты мне не сказала…

— Конечно, не сказала! Знала, что тебя сразу родимчик хватит. Подожду, думаю, пока дом не рухнет. Тогда ты, по крайней мере, будешь чувствовать себя отмщенным.

— А он не рухнул, зараза! А вы еще чего-то возмещать хотите! — бушевал почтенный Канторлонг. — Да этот гоблин наперед свое получил, и с лихвой! Все! Слышать больше ни о какой компенсации не желаю!.. Так! А где Рагнар?!

В доме был Рагнар. В холле на первом этаже. Пока остальные рядились, он под шумок удалился, отыскал пострадавшего хозяина, развязал и вручил ему мешочек золотых!

Всю обратную дорогу Орвуд поносил «этого оголтелого рыцаря» на чем свет стоит. Но тот только посмеивался в недавно отросшие усы (жидкие, клочковатые, очень некрасивые; пожалуй, стоило бы их сбрить, да руки все не доходили) и перекладывал бесчувственное тело принцессы с плеча на плечо — очень уж увесиста оказалась поклажа!

— Неужели это моя такая? — гадал он. — А что, мне нравится! Приметная женщина. Не красавица, конечно, ну да с лица не воду пить. Зато…

Что именно «зато» они так и не узнали. Рагнар хотел было сказать пошлое «есть за что подержаться», но вовремя сообразил, что в присутствии эльфа и юной девы — то бишь Ильзы, таких вещей говорить не следует. Да и перед Меридит вышло бы неловко, ведь прежде он ее любил, а она по комплекции была полной противоположностью принцессе.

— Да не твоя это! — разочаровала его Энка. — Ты портрет вспомни! Твоя светленькая, волосы кудряшками, мордочка кругленькая. А эта на лошадь похожа по всем статьям — хоть седлай, хоть запрягай! Это Эдуардова вассала невеста! Того ламарлинского хмыря, Гагена!