белых рубашек. Входит  Г о т л и б, таща за шиворот  Ф р а н т и ш е к а. За ними появляется  Н о й м а н.

Г о т л и б. И этот туда же. (Франтишеку.) Что нужно твоему Вайлеру на второй мебельной фабрике?

Франтишек молчит.

Ведь что-то ему нужно было. Что?

Франтишек молчит.

Кто тебе позволил таскать его по всей фабрике? Без спросу. О чем вы говорили? Ну-ка расскажи.

Франтишек молчит.

То рта не раскроет, а то — нате вам…

Н о й м а н. А я-то ему доверял, этому тихоне. (Орет.) Над чем он смеялся?

Франтишек молчит.

Вот твоя мать. Ты ее любишь? Тогда становись на колени и проси прощения. Потому что ты ее по миру пустил. Забирайте документы. Все.

Ф р а у  Ф л и н ц (продолжая гладить). Не надо на колени. Что я тебе могу сказать? Не стану я тебя просить рассказать матери, что там такое стряслось, хотя имею на то полное право. Мне страшно услышать от моего Франтишека: мать, я пойду с ними, а ты мне стала в тягость.

Ф р а н т и ш е к. Вечером, после гудка, на второй мебельной фабрике будет профсоюзное собрание по вопросу об охране труда. Без предпринимателя.

Тишина. Нойман повернулся к Франтишеку. Фрау Флинц тоже.

Н о й м а н. Отправляйтесь работать.

Парни выходят.

(Садится.) Итак, мамаша Флинц, через каких-нибудь (смотрит на часы) пятнадцать минут на второй фабрике раскроются двери и появятся красные. Ну, что мне на это сказать? Добро пожаловать. Деваться некуда. А они как ни в чем не бывало станут говорить об охране труда. Что где-то гвоздь торчит, что нет предохранительного щитка и тому подобное. И мои люди станут им поддакивать и даже не заметят, как их втянут в политику. Им начнут втирать очки. Дескать, злой капиталист, отнимает у вас последний кусок. Их обведут вокруг пальца — любой сопляк сможет их надуть. Но пусть они поостерегутся. Нет, я ничего предпринимать не стану. Я даже туда не пойду. Зачем? Мамаша Флинц, я вам однажды сказал: не горячитесь, ни одного резкого слова против господ товарищей. Лучше бы мне никогда не произносить этих слов. (Уходит.)

Ф р а у  Ф л и н ц  надевает пальто, берет сумку и выходит.

8. НАРОДНЫЙ КОНТРОЛЬ

Бывший сборочный цех, ныне мебельная фабрика номер два. За сценой слышен гудок. Шум работы замирает. Ф р а н т и ш е к  раздает листовки.

Ф р а н т и ш е к. Сейчас будет профсоюзное собрание.

Р а б о ч и й. Сейчас пора домой. (Уходит.)

Ф р а н т и ш е к (другому рабочему). Профсоюзное собрание.

Р а б о ч и й. В семнадцать ноль-ноль уходит мой поезд. (Уходит.)

Ф р а н т и ш е к (другим рабочим). Профсоюзное собрание.

Р а б о ч и й. Великолепно. (Садится на поленницу.)

Ф р а н т и ш е к. Профсоюзное собрание.

Р а б о ч и й. Это какие-то новые порядки. (Уходит.)

Часть рабочих осталась. В цех входят  Г а м п е, В а й л е р  и  К е т е  Р а у п а х. Рабочие либо стоят, либо сидят на корточках.

Г а м п е. Давайте поближе, Вальтер, Альфред!

Рабочие пододвигаются.

Хорошо, что вы остались. Это — Фриц Вайлер из окружного правления нашего профсоюза. А это — Кете Раупах, из окружного правления СЕПГ. Тема нашего собрания…

Ф р а у  Ф л и н ц (появляясь в дверях). Бог в помощь.

Рабочие оборачиваются в ее сторону.

В а й л е р. Фрау Флинц, сюда нельзя. Это профсоюзное собрание.

Ф р а у  Ф л и н ц. Я только хотела посмотреть, где это пропадает мой Франтишек после работы.

Г а м п е. Он придет, как только кончится собрание.

Фрау Флинц не собирается уходить.

Р а у п а х. Если фрау Флинц хочет остаться, она не помешает. Наоборот. Она — мать. И ей, конечно, тоже не хочется, чтобы ее сыновья остались без руки из-за циркулярной пилы. (К фрау Флинц.) Тема нашего собрания — охрана труда.

Г а м п е. Кто хочет взять слово?

Рабочие молчат.

Обычно вы не такие тихони. Эрих, Отто…

Молчание.

Эти товарищи приехали к нам специально, когда узнали, что произошло. С их помощью мы сможем создать комиссию по охране труда. Вот она-то и выступит сплоченно против шефа.

Рабочие молчат.

В а й л е р. Конечно, можно было бы сразу поговорить с шефом. Фабрикант, помогающий нам восстанавливать хозяйство, — не враг. Но сперва мы, представители рабочих, хотим поговорить с вами, с рабочими.

О д и н  и з  р а б о ч и х (встает). Всего хорошего. (Уходит.)

Ф р а у  Ф л и н ц. До свидания.

Р а у п а х. На вашем предприятии до сих пор не было ни одного собрания. Зато были несчастные случаи. Почему же вы не собирались? Разве у вас нет власти? Нет, она есть, но вы пока не знаете, как ею пользоваться. Только там, где вы применяете власть, настоящая демократия. Настоящая демократия — это господство большинства. А большинство — вы.

Р а б о ч и й. А шефу это известно?

Пауза.

В а й л е р. Вот у циркулярной пилы не установлен предохранительный щиток. А где вентиляция? Ведь пыль попадает в легкие. И это лишь то немногое, что сразу бросается в глаза. Кто же должен изменить все, если не вы? Это просто вопрос солидарности.

Р а б о ч и й. Если мы расколемся, то нас выставят отсюда.

Г а м п е. Если есть солидарность, никто вас не выставит.

Р а б о ч и й. А если ее нет?

Д р у г о й  р а б о ч и й. Если у вас власть, тогда издайте закон, что каждый может требовать работы, но никого нельзя выставить за здорово живешь.

Р а у п а х. Ты имеешь в виду право на труд? Да, это одно из основных требований СЕПГ. Но осуществить его мы сможем только вместе с вами. Выступайте — вот лучшая борьба за такой закон.

Р а б о ч и й. Сперва закон, потом выступления.

В а й л е р. Сперва ребенок, потом свадьба.

Кое-кто смеется.

Г а м п е. Подумайте о своей безопасности.

Р а б о ч и й. Опаснее всего — остаться без работы.

Кто-то поднимает руку. Это мужчина в рабочей блузе. Сдержанный смех.

Р а у п а х. Наконец-то, хоть один. Лед тронулся.

Мужчина выходит вперед.

М у ж ч и н а. Лозе. Заведую инструментом. Человечество нуждается во взаимопонимании и еще раз во взаимопонимании. Что может быть естественнее единого языка для всего мира? Единый язык, который понятен всем и доходит до всех сердец. Это язык разума — эсперанто. Если мы его изучим, война окончательно отойдет в проклятое прошлое. Я занимаюсь этим уже двадцать шесть лет. Вот открытка из Токио. Я каждый день получаю такие открытки и письма. Эта — от одного японского часовщика, страстного приверженца движения эсперанто. Он пишет: ла зомеро эстес пли варма оль ла винтро. Что это значит? Ну, тут можно догадаться, настолько прост эсперанто. Ла зомеро эстес пли варма оль ла винтро. Ла зомеро — лето. Эстес пли варма — теплее. Оль ла винтро — чем зима. Все существительные оканчиваются на «о», склонение простое: винтро, де ла винтро, а ла винтро, винтрон!!! А множественное число…

В а й л е р. А как будет «народный контроль»?

М у ж ч и н а (обрадованно). Народный контроль? На эсперанто? Прямо не перевести. Но можно так. Контроль — контроле. Народа — де ла пополо. Контроло де ла пополо. Контроло де