– Мне жаль. Я не знаю, зачем я обременяю вас всем этим. Приехать в Дувр было сумасшествием.

– Чепуха. Как я уже сказал, я помогу вам, если смогу. Но вы не можете быть тем, кто будет говорить о грехах Огастуса. Это будет воспринято как обычная озлобленность сестры на брата.

Белла снова подняла глаза и вздохнула.

– Я знаю. Это безнадежно, не так ли?

Он предложил ей еще чая, и она согласилась. И сам налил себе вторую чашку.

– Смерть была бы высшей мерой справедливости, – сказал он.

Она внимательно посмотрела на него.

– Я не смогу убить его. Возможно, более сильная женщина смогла бы, но нет, я не смогу.

– А смогли бы заставить себя нанять убийцу?

Она чувствовала всю тяжесть его вопросов, словно была на испытании. Странно, но ее главной мыслью было то, что она не хотела, чтобы смерть ее брата была на чьей-либо совести, но особенно на совести человека, сидящего перед ней.

– Нет, – сказала она и, не желая показаться слабой, добавила: – Смерть – это слишком просто для него. – Внезапно она поняла, что это правда. – Я хочу, чтобы он жил со своим наказанием, как жила я, всю свою жизнь. И я хочу настолько сильно его опозорить, чтобы он не смог больше быть мировым судьей, чтобы перестал вращаться в приличном обществе, чтобы не смог даже пройти по улице…

Слова вырвались у нее сами собой, и теперь она смотрела на капитана, гадая, испытывает ли он к ней отвращение.

Но все, что он ответил, было:

– Возможно, через несколько лет он вышибет себе мозги. Это вас огорчит?

– Нет, – сказала Белла. – Я не думаю, что он это сделает. Это очень не по-христиански.

– Не вижу ничего плохого в желании отомстить негодяю, который причинил вам столько боли. И да, мисс Барстоу, я помогу вам, если смогу. В конце концов, этот вопрос касается и меня. Я был замешан в ваших злоключениях и намерен заставить вашего брата заплатить. Вопрос в том, хотите ли вы участвовать, присутствовать при всем этом, или вы будете удовлетворены тем, что это сделает кто-то другой?

Белла поставила чашку с блюдцем, ошеломленная, что ее поставили перед таким выбором. Ее желание отомстить было сильным, но представление об этом было очень туманным. Но вопрос, который он задал, был поразительно ясен.

Она вздохнула, но затем сказала:

– Если это возможно, я бы хотела принять в этом участие. И да, присутствовать. Но…

Он поднял руку, улыбаясь.

– Не нужно никаких «но», пока я не узнаю все подробности. Ваш брат живет в основном в поместье или в городе?

– В деревне. В Оксфордшире. Он иногда приезжает в Лондон, но редко.

– Интересно. Лондон предоставляет больше анонимности.

– Я думаю, раньше он приезжал туда чаще, но на него напали хулиганы, и с тех пор он избегает этого места, приезжает разве что по неотложным делам. О, это работа Кокси! Он отомстил!

– Трус, – сказал Торн. – Как я и думал. Но, на сколько я знаю провинцию, то, каким бы искусным лжецом ни был ваш брат, найдутся люди, которые будут знать о его пороках и излюбленных местах. Именно в Оксфордшире мы найдем информацию и составим план дальнейших действий.

– Оксфордшир… – ответила Белла, намереваясь добавить, что она не сможет вернуться туда, особенно в окрестности Карскорта. Но именно там должен был осуществиться их план.

– Где вы сейчас живете? – спросил Торн.

Белле пришлось быстро обдумать, как много она сможет ему рассказать, потому что ей не хотелось, чтобы он узнал о Беллоне или леди Фаулер. Его мнение о ней имело для нее слишком большое значение. Но необходимо было назвать хоть какое-то место жительства.

– В Лондоне, – сказала она. – В районе Сохо.

– Вы живете там одна? – спросил он, удивленно приподняв брови.

– С пожилой родственницей. Она предложила приютить меня, поэтому мне удалось сбежать.

– Она дает вам большую свободу действий?

Белле ничего не оставалось, кроме как ответить: «Да».

– Тогда нам следует вместе отправиться в Лондон. Так уж получилось, что у меня там есть дела, и мы можем обсудить все по дороге.

«Дела с вашим единокровным братом, герцогом?» Этот факт все еще беспокоил Беллу. Но она понимала, что его светлость герцог Айторн не сможет волшебным образом догадаться, что его брат встречается с женщиной, которая вторглась на его гуляния, и что она – компаньонка леди Фаулер.

– Нельзя обсуждать такие вопросы в присутствии других пассажиров, – возразила она.

– Мы отправимся на частном экипаже.

Он произнес это так спокойно, будто в этом вовсе не было ничего возмутительного. Еще недавно путешествие с незнакомым мужчиной в частном экипаже показалось бы ей невероятно скандальным. Но с ним такая перспектива выглядела как данность.

Он был ее соратником-заговорщиком.

Другом.

Человеком, который уже начал становиться и мог бы стать для нее кем-то большим – особенно после поездки в частном экипаже.

– Очень хорошо, – сказала Белла настолько спокойно, насколько только могла. – Ранний подъем?

– До рассвета, если вы не против.

– Конечно. Поскольку мы едем по моему делу, капитан Роуз, вы должны позволить мне заплатить за карету. – Ей пришлось бы потратить на это все свои деньги.

– Чепуха. Я бы в любом случае поехал в Лондон.

Испытав облегчение, Белла любезно согласилась, и они встали и отправились в «Компас».

Однако, вернувшись в гостиницу, Белла начала испытывать сильную нервозность и беспокойство.

Еще утром ее главной целью было отомстить Огастусу и помешать ему когда-либо причинить боль другим. Она все еще хотела этого, но теперь чувствовала, что находится на пути к чему-то гораздо более заманчивому.

Ей предстояло узнать больше об этом интригующе изменчивом человеке.

Торн проводил Беллу Барстоу в ее комнату в отеле «Компас», чувствуя непреодолимую опасность, которая исходила от интригующей и желанной женщины.

Нимфа-Келено… или Келено-Амазонка, готовая бороться за справедливость. Фурия Келено… не она ли приведет его к краху? Опасность действительно придавала жизни пикантности, но он не мог представить Беллу в таком обличье.

Однако искушение отправиться с ней в путешествие явно готовило почву для катастрофы. Она посмеялась над одной только мыслью о том, что она скомпрометирует себя, пытаясь выйти замуж за морского капитана. Но что было бы, если бы она узнала, что он герцог? Возможно, посмотрела бы на вещи по-другому. Удивительно было то, что вся эта ситуация его не останавливала. Избегая брачных ловушек всю осознанную жизнь, он, казалось, теперь был готов сам запрыгнуть в одну из них.

Между ними что-то было. Нечто такое, что он испытывал крайне редко и никогда