– Не думаю, что мы… – начало было я, но была перебита.

– Разумеется, нет, Риэль, твои крики, когда я буду брать тебя, только для меня. Так что спи, моя волчица. И думай о том, как я буду тебя ласкать, целовать, как буду мять твои груди, покусывать соски… – каждое слово, сказанное проникновенным шёпотом прямо мне в губы, будоражило моё воображение, тело наливалось тягучей истомой, а шёпот всё продолжался и продолжался. Даррэл вознамерился свести меня с ума. – Думай о том, как я буду брать тебя… Входить до конца. Как буду вырывать из тебя признания, и ты будешь кричать моё имя, а потом и стонать охрипшим голосом от бессилия и молить об освобождении… Но я буду брать и брать тебя… Моя любимая супруга. А пока спи… – и он поцеловал меня в нос и, прижав ладонью мою голову к груди, решил уснуть!

Серьёзно?

После того, что я услышала?

– Даррэл! – возмущённо вскрикнула ему в шею, ведь мою голову он всё так же крепко прижимал к себе.

Тихий смешок был мне ответом. Даррэл начал успокаивающе гладить мою спину поверх рубашки. И постепенно я уснула под мерный стук его сердца.

Проснувшись и приведя себя в порядок, я стала свидетельницей интересного разговора:

– Повезло ему, – послышались тихие смешки. – Успеет заглянуть ещё в «красный бархат», – и снова смешки. Бархат, значит, ну-ну!

– Надеюсь, ты будешь слишком занят, чтобы слушать своих товарищей, – я сложила руки на груди.

– Моей истинной семь, она пешком под стол ходит, а мне тридцать два, и я оборотень, – весомо, как ему показалось, заметил Гор.

Мой испепеляющий взгляд, отработанный на Повелителе, по всей видимости, не произвёл должного впечатления на этого… зятя, а зря-я-я-я.

– Под стол она давно пешком не ходит. И напомню, что мать твоей истинной – ведьма. Это довольно весомый аргумент, как считаешь? – скептически выгнула я бровь.

– Но ты ведь не будешь за мной следить? – Гор тоже сложил руки на груди и отзеркалил мне мою же усмешку. Вот сразу видно, что инстинкт самосохранения отсутствует.

– Нюх потерял? – ещё более ослепительно улыбнулась я.  

– Не понял? – попытался он вернуть мне улыбочку, да только было истинно приятно наблюдать за сменой эмоций на его лице. Уже осознавал, что потеря обоняния – это только цветочки, если разозлить меня. Я тем временем продолжила:

– Ты знаешь, что некоторые зелья, которые тебе поручили доставить из Гринзерга, весьма специфичны? И если вдруг открыть их и надышаться ими, то это может привести к дезориентации и головокружению.

– Р-р-р-р, – было мне ответом, но я лишь повела плечом и продолжила свою познавательную речь.

– Так вот, милый зять, я пекусь только лишь о твоём здоровье. Дабы исключить эти неприятные, теоретически возможные последствия, я лишила тебя обоняния.

– Р-р-р-р. Зачем мне открывать твои зелья? – рычал он, не стесняясь, только вот и я не лыком шита.

– Откуда мне знать. Вдруг возникнет непреодолимая тяга и желание, с которым ты не сможешь справиться, и, поддавшись искушению, откроешь не предназначающийся тебе флакон до того, как придёт необходимое время… – очень важно и многозначительно протянула я, а главное, с о-о-очень жирным намёком, чего может лишиться Гор в следующий раз.

– Да ты сейчас точно о флаконе с зельем говорила?! Р-р-р.

Ну-ну, пусть подумает над своим поведением.

– Даррэл! – всё же взвыл Гор. Надеется на помощь друга?! Надо же! – Ты слышал? Ты ведь меня больше поймёшь, как оборотень оборотня, как мужчина мужчину. Ведь не держать же целибат все одиннадцать лет?!

Даррэл нахмурился и задумался, потом тяжело и как-то устало вздохнул.

– Гор, честно сказать, я вообще теперь ничего не хочу знать о твоих похождениях… – Дар потёр переносицу кончиками пальцев, закрыв при этом глаза, а потом бросил быстрый взгляд на меня и снова продолжил, обращаясь к другу, – … и о том, как ты будешь с этим справляться, тоже. Но я тебя, как мужчина и оборотень, понимаю, – Гор даже приободрился после такой наглядной, пусть и не открытой поддержки и молчаливого разрешения князя и будущего... тестя.

Ясно, мужская солидарность и бла-бла-бла.

– Милый, а теперь представь, что твоя дочь, маленькая, добрая и светлая белая волчица, вдру-у-уг не станет центром его жизни. Что он, продолжая вести привычный образ жизни, встретит избранную. А если у него родятся волчата? И вот вопрос к тебе папочка. Что ты ответишь дочери на это, когда она придёт в слезах к тебе? – надо было видеть лицо Даррэла после моих слов.

Даже Гор замолчал, а ухмылка застыла на губах, глаза округлились, только веселья там не была ни на грамм. Довольно забавное зрелище вышло. Надо отдать должное князю, он сориентировался быстро.

– Гор! Беру свои слова обратно, я прежде всего ОТЕЦ! И… я оторву тебе яйца, если увижу хоть намёк на слёзы Лии.

– Но, Дар, ей ведь семь лет! Да пойми же ты!

– Мне вообще хочется тебя растерзать, стоит только услышать в одном предложении о твоих возможных женщинах и МОЕЙ дочери, – Даррэл даже нервно провёл рукой по волосам и взлохматил их. Похоже, его нехило зацепили мои слова. Всё же отец и дочь – это особая связь. И пока я размышляла об этом, муж продолжил закипать. – Она – моя маленькая девочка. И если нужно завязать твои причиндалы узлом, чтобы не расстраивать мою принцессу в будущем, то будь уверен, я так и сделаю.

Возникла тишина, каждый испытывал разные чувства: злой Даррэл с мыслями о гипотетических слезах дочери, очень довольная я, но тщательно маскирующаяся, чтобы не засмеяться, и страдалец Гор.

– Ведьма, – буркнул Гор и всё же отравился в портал. Разговор и так слишком задержал его. Но ведь я буду не я, если последнее слово будет не за мной.

– Зови меня ма-а-а-мой, – пропела я ему в спину. Он резко остановился, спина его напряглась, но он, так и не повернувшись, прошёл в портал.

Правда, я недооценила тот ураган, который имела неосторожность разбудить…

– Риэль! О-о-о мрак! Ведь воспитание дочери – это такая ответственность. А взросление, первая симпатия, появится какой-нибудь гадкий мальчишка, потом первый поцелуй со слюнявым дружком, первое свидание с гормонально неустойчивым сопляком! О-о-о мрак!!!! Как?! Как я теперь это переживу. Моя девочка, моя маленькая волчица, – запричитал Даррэл, и теперь смеяться перехотелось мне, улыбка так и застыла на губах. – Да я их всех закопаю… Нет! Я же князь! – тут я подумала, что его всё же отпустило, и он понял, что убивать из-за этого всего совсем не обязательно, но, видимо, зря.

– Сначала я издам указ, чтобы никто к ней не приближался… да… только с моего разрешения и одобрения… Да! Дружить и общаться только после моего письменного разрешения… и печати! – нервозность и обеспокоенность князя нарастали. – А вот за невыполнения указа я вполне могу и закопать! Да! Вот так будет законно, – довольно закончил он и посмотрел на меня с лихорадочно блестевшими глазами. Довела папу до срыва.