Постепенно удалось разобрать изображение на экранах. Сквозь рябь и полосы проглядывали узкие ходы, залитые водой, где копошились люди, катались тележки, работали неведомые механизмы. Я видел самое сердце шахты.

— Даю гарантию, Бориска, ты по этой штуке здорово соскучился. — Он сунул мне в лицо горлышко бутылки. В нос шибануло запахом ядреной самогонки.

— Ну, как? — Он добродушно усмехнулся. — Чуешь русский дух? Не то что местные коктейли, точно?

— Откуда?

— Из змеевика, конечно. У меня много, — он кивнул на шкаф, где, как образцовые солдаты, ровным строем стояли одинаковые бутылочки. — Угощайся, Боря, на здоровье.

Мне было приятно, что я здесь Боря, а не Беня. Дядя Коля хлопотал, доставая из своих закромов какие-то яства. Легким движением он смахнул со стола несколько железяк и начал расставлять закуску.

— Ну, черт побери! — продолжал восхищаться он. — Встретить земляка — и где? Здесь, в этой чертовой дыре!..

— Нас тут вообще-то двое. Я с товарищем…

— Сейчас все расскажешь. Бог ты мой, теперь хоть есть с кем поматериться за жизнь! Ты, кстати, откуда? Я из Владимирской области. Давай за родину, да?

Самогонка отдавала химикатами, зато закуска оказалась просто изумительной. Даже на «дне рождения» у Щербатина я таких вкусных штук не пробовал. Рюмка за рюмкой, я описал дяде Коле наш со Щербатиным трудовой и боевой путь. Он смеялся, хлопал ладонями об колени, изумленно тряс головой и вообще живо реагировал на мое повествование.

— Откуда такое богатство? — поинтересовался я, отправляя в рот очередной вкусный кусочек.

— От щедрот Цивилизации, конечно, — усмехнулся дядя Коля. — С четвертым холо здесь можно вкусно покушать, не сомневайся, Бориска.

— Четвертое? — Я радостно улыбнулся. Меня просто гордость взяла за простого русского мужика, достигшего такой немыслимой высоты.

— Да, дорогой мой, я тут уже давно. Считай, с самого начала.

— Так вам рвать когти отсюда надо! — удивился я. — С четвертым-то холо…

Он снисходительно рассмеялся, покачал головой.

— Вот как раз с четвертым холо мне лучше остаться здесь. Там я кто буду? Мелкой серой тенью, каких миллиарды. Получу комнатку с одним туалетом на этаж, ежемесячный абонемент в предприятие культурного питания, разрешение делать одного ребенка в десять лет… Мелко это все.

— Но здесь… Чем лучше здесь?

— Нет, Бориска, ты так и не понял. — Он стал абсолютно серьезен. — В нашей жизни главное — сделать ставку на нужную клеточку. Лично я поставил на эту клеточку. — Он потыкал пальцем в стол. — И думаю, не прогадал.

— Я не понимаю.

— Не вечно у меня будет этот подвал, сырые потолки и грязные железки. И у тебя не всегда будет эта дурацкая палка с проводом. — Дядя Коля пренебрежительно наподдал ногой мой разрядник.

— При чем тут палка с проводом?

Он хитро улыбнулся:

— Отличное оружие, да? А еще бывают шариковые ружья или даже огнеметы, знаешь?

— Знаю, — кивнул я. — Хорошо знаю. И что?

— А хочешь посмотреть какую-нибудь историческую хронику? У меня есть доступ к инфоканалам, давай покажу.

— Зачем?

— А чтобы ты увидел — с огнеметами и шариками Цивилизация расширяла свои пределы еще триста-четыреста периодов назад. Это все старье. И танки ваши ходячие старье. И реапланы летают криво, как бумеранги, потому что старье.

— Но почему?

— Вот же непонятливый… Потому, что не хочет Цивилизация тратиться на этот мир, пока толком не разберет, для чего он ей нужен. Сюда свалили весь хлам — замшелую поломанную технику, технологии каменного века, легионы бесполезных необученных людей.

— Но белый уголь…

— Вот! Ты попал в точку. Все изменится, когда в освоенных мирах распробуют, что такое белый уголь и как его можно применить.

— Я и сам не знаю, что это такое.

— А никто не знает. Какая-то высокомолекулярная органика, макромолекулы и тому подобное. Образуется только в местных болотах. Я тут общался с одним яйцеголовым, он сказал, что белый уголь — считай, что твердая нефть. Сейчас его исследуют, а когда разберутся, тут такое начнется, Бориска!

— Какое?

— Это будет золотой век. Лучшие специалисты, новейшая техника — все будет здесь. Города, комфорт, развлечения. Вместо этой дубинки дадут тебе такое оружие, какого ты даже во сне не видел. Сам будешь в казарме пузо чесать, а твое ружье — по болотам прыгать и само врагов стрелять. Знаешь, что такое антропланы?

— Нет.

— Человек-стрекоза, только ракеты и всякие там излучатели во все стороны. Пролетит такая штука над болотом — внизу на пять гектаров все в клочья.

— А кого именно в клочья?

— А кого угодно. Всех несогласных. За любой ценный ресурс Цивилизация кому хочешь глотку порвет.

— Дядь Коль, — я помрачнел, меня вдруг смутил его радостный тон, — а не боишься, что когда-нибудь они и нашу рязанскую глубинку вот так же, в клочья…

— Ну, это вряд ли. Во-первых, далековато. Во-вторых, что там хорошего можно найти?

— Мало ли? Ивенки вот тоже думали, что тут ничего хорошего нет.

— Ну, ивенки сами хороши… Да что ты так разволновался? Ты там больше не живешь, забудь!

— Не знаю, дядь Коль. Все-таки пили с тобой за родину.

— Ну, это да… — Зайдя в логический тупик, он замолк и потянулся за бутылкой.

— Ничего, что я пью на службе? — запоздало встревожился я.

А кто-нибудь тебе говорил, что самогонка запрещена? И мне никто не говорил. Успокойся.

— А что до ивенков, — проговорил он через минуту, — то я до сих пор не пойму, чего им не хватает. Ну, представь: живешь ты в вонючем муравейнике, кругом земля, корни, жуки. Жрешь, что попало. Вышел на болото — там ульдры с дубинами. И вот появляемся мы — предлагаем тебе чистые дома, хорошую еду и безопасность. И все, что нужно, — не мешать, не путаться под ногами. Так ведь не хотят!

— Может, плохо им объяснили?

— По-всякому объясняли. Целый поселок для них выстроили вместо ихних термитников. Все хорошо, красиво, домики чистенькие, светлые, как игрушки. Не понравилось. Натащили туда земли, травы, червяков каких-то — опять сделали норы. Не понимают, как надо жить.

— А может, наоборот? Может, лучше нас понимают? — Меня от самогона, как всегда, потянуло в философию.

— И работать не хотят, — продолжал горевать дядя Коля. — Вот, что хочешь с ними делай — бей, ори, пинай, — они с места не сдвинутся. Ульдры — те попроще. Я, конечно, понимаю, колонизация дело всегда нелегкое и недоброе. Но если б у нас Америку не открыли, где бы сейчас были те индейцы? В хижинах!