Tribune на следующий день, 10 апреля 1881 года. – Было ли совершено убийство, самоубийство или отравление из-за преступной беспечности или непростительного невежества, еще не известно».

Чикагская полиция и газетные репортеры быстро опознали женщину и проследили ее передвижения в последние часы ее жизни. Сара Элис Монтгомери работала официанткой в столовой Иллинойской отоларингологической больницы, расположенной в 20 минутах ходьбы от отеля «Дом Шелдонов». «Она была очень умной, всеобщей любимицей в этом заведении, полной жизни и с бойким духом», – отметили в одной газете. Элис – она предпочитала называть себя вторым именем – была родом из Иллиополиса, деревни недалеко от столицы штата, Спрингфилда. Она приехала в Чикаго, чтобы лечиться в больнице, а затем осталась работать в столовой. Ей исполнилось 22 всего за несколько дней до смерти.

Полиция обыскала ее комнату и обнаружила пузырек, содержащий темную жидкость, и рецепт на спорынью – алкалоид, который врачи часто использовали для стимуляции родов. Также было известно, что средство может привести к выкидышу. Спорынья в больших дозах могла быть смертельной, но бутылка осталась почти полной – девушка приняла всего одну или две ложки.

Монтгомери покинула лазарет за день до смерти, сказав соседке по комнате, что собирается остановиться у подруги. Вместо этого она пошла к начальнику больницы, объявила, что нашла новую работу, и попросила выплатить ей причитающуюся зарплату. Примерно в 16 часов она вошла в аптеку Х. Ф. Крафта на Уэст-Мэдисон и протянула человеку за стойкой рецепт на спорынью, разведенную в воде. Клерк заколебался, потому что рецепт был копией, а не оригиналом. Монтгомери объяснила, что доктор Дональд Фрейзер – врач, которого месяц назад вызывали, чтобы помочь Эллен Стэк, – прописал лекарство одному из ее друзей, позволившему ей выписать копию. Клерк, который, вероятно, понимал, зачем молодой женщине может понадобиться спорынья, и знал, что она безвредна в предписанной дозировке, приготовил лекарство.

Вскрытие показало, что Монтгомери находилась на третьем месяце беременности. Когда образец, взятый из ее желудка, скормили кошке, животное умерло в течение 20 минут.

Причиной, по-видимому, была спорынья. Химический анализ содержимого бутылки позже подтвердил, что в ней содержался стрихнин. Но кто добавил его туда и когда? Смерть Монтгомери больше не выглядела как самоубийство или случайное отравление отчаявшейся женщины. «Кто-то совершил роковую ошибку, – говорилось в Chicago’s Daily Inter Ocean, – если не задумывал убийство изначально». Расследование, отложенное на время анализа лекарства, наконец началось 23 апреля в похоронном бюро «Дж. Роджерсон и сыновья», находившемся в доме 487 по улице Вест-Медисон. Продавец в аптеке оставался непреклонным: он не мог перепутать стрихнин с другим ингредиентом, когда делал лекарство.

Коронер округа Кук Канут Мэтсон предъявил письма, которые он получил после смерти Монтгомери. Их происхождение было неясно, но в одном, возможно написанном рукой Монтгомери, доктор Фрейзер обвинялся в том, что согласился сделать аборт. Врач, явившийся на дознание, тут же вскочил и принялся отрицать какие-либо нарушения. Вызванный для дачи показаний, доктор Фрейзер настаивал, что никогда не встречался с Монтгомери.

Разбираться в запутанных, противоречивых доказательствах предоставили коллегии присяжных из шести человек. Присяжные пришли к выводу, что Монтгомери была отравлена стрихнином и проглотила яд вместе с содержимым бутылька со спорыньей. «Кроме того, стало ясно, что аптекарь никоим образом не несет ответственности за стрихнин, обнаруженный в бутылке».

Ключевые вопросы остались без ответа. «Как, – спрашивали в статье в The Daily Tribune, – стрихнин попал в эту бутылку?» И где Монтгомери находились почти пять часов, что разделяли ее визит в аптеку и прибытие в «Дом Шелдонов»? «Могла ли Элис получить лекарство от кого-то другого, и если да, то дали ли ей стрихнин, – спросили в The Chicago Times, – велев подмешать его в бутылку со спорыньей?» The Daily Tribune подвела итоги расследования коротким заголовком: «Крайне неудовлетворительно».

Должен был быть очевидный подозреваемый – врач из Вест-Сайда, который меньше месяца назад публично выдвигал обвинения в том, что Эллен Стэк отравили. Кабинет Крима находился в двух кварталах от «Дома Шелдонов», как раз по пути, который Монтгомери, вероятно, выбрала, чтобы пройти к аптеке Крафта, а затем в отель. Если бы она заходила к нему в кабинет, он мог бы подделать лекарство. К тому же он был известен городской полиции как «обычный специалист по абортам», как позже выразился один офицер.

Но обмануть власти Чикаго оказалось легкой задачей для опытного и коварного убийцы; то же самое он уже проделывал в Лондоне, Онтарио. Коронер Мэтсон, как и доктор Джон Флок до него, изо всех сил пытался разобраться в паутине противоречивых улик и ложных обвинений: молодая женщина, отчаянно пытающаяся прервать беременность; пузырек с лекарством, в котором оказался смертельный яд; предположительно поддельные письма, указывающие на другого подозреваемого. И, как и лондонский коронер, Мэтсон, похоже, почти не получил помощи от местной полиции. Патрульные и детективы были перегружены работой, плохо обучены и погрязли в коррупции. «Убийца разгуливает на свободе, и все же закон, кажется, не может привлечь злодеев к ответственности, – жаловался ведущий чикагский бизнесмен незадолго до смерти Фолкнер, Стэк и Монтгомери. – Полиция слаба, а методы ее работы неэффективны». Десятидолларовой взятки офицеру, производившему арест, было достаточно, чтобы с некоторых нарушителей сняли обвинения. Патрульные в форме нагло посещали салуны и бордели прямо во время дежурства. Король азартных игр Майк Макдональд регулярно платил офицерам всех рангов, включая капитанов участков и суперинтендантов полиции, чтобы они прикрывали его темные делишки и устраивали рейды на его конкурентов. Более того, всем было известно, что адвокатом и помощником Макдональда являлся Альфред Труд; его энергичная защита Крима в зале суда и нападение на офицеров, расследовавших смерть Фолкнер, возможно, дали полиции понять, что доктор из Канады неприкосновенен.

Если Крим отравил Монтгомери и хотел отвести от себя вину, доктор Фрейзер казался удобной мишенью. Он был кем-то, кого Крим знал, и не только как однокурсника-коллегу из Макгиллского университета или по его роли свидетеля в деле Фолкнер. Теперь они были соседями – дом доктора Фрейзера находился в двух кварталах от комнат Крима на Тринадцатой Уэст-стрит. В новостях сообщалось, что арест доктора Фрейзера неминуем. Письма поставили его «в бедственное положение», как выразились в The Chicago Times. Однако его так и не привлекли к ответственности. Как и кого-либо другого. «Тайна смерти Элис Монтгомери, – сообщили 24 апреля в The Daily Tribune, – до сих пор остается неразгаданной».

И все же несколько месяцев спустя имя предполагаемого убийцы Монтгомери наконец обнародовали. Откровение пришло из удивительного источника – от высокопоставленного сотрудника правоохранительных органов в Белвидире, городе примерно в 110 километрах к