размером два на три метра на верхнем этаже, известном как этаж убийц, – которую делил с седобородым Эрллом. Как сообщила одна газета, они находили «большое утешение в обществе друг друга», и их часто видели болтающими во время ежедневных часовых упражнений. Возможно, они обменивались идеями для своей защиты. Крим отчаянно пытался восстановить свою репутацию, однако дружба с «профессиональным мясником» Эрллом никак этому не способствовала. Позже, когда журналист The Daily Tribune брал у него интервью, Крим перешел в наступление. Он предъявил эдинбургскую лицензию, степень Макгиллского университета и другие сертификаты, чтобы подтвердить свою квалификацию и опровергнуть представление о нем как о шарлатане. «Почему я должен делать аборт незнакомой женщине, у которой нет ни денег, ни друзей?» – спросил он. «Он уверен в триумфальном оправдании по тому, что считает грязным обвинением, – отметил репортер, – и говорит, что ему симпатизируют все врачи города, любой из которых может легко попасть в ту же ловушку».

Для бравады Крима имелась причина. Один из самых известных, скандальных и дорогих адвокатов в Чикаго готовился защищать его на суде, без сомнения, благодаря деньгам, предоставленным отцом обвиняемого. Альфреду Труду, с зачесанными назад темными волосами и пристальным взглядом, было 34 года, и он занимался своим делом – уголовным правом – уже 10 лет. Один журналист позже подсчитал, что он добился оправдательных приговоров для «большего количества убийц, воров и негодяев, чем любой другой ныне здравствующий адвокат в Чикаго». К 1880 году он защитил около 30 мужчин и женщин, обвиняемых в убийстве; лишь немногих из них осудили и ни одного не повесили. Его самым печально известным клиентом был глава подпольной империи азартных игр Майк Макдональд, который полагался на Труда, чтобы уберечь своих приспешников от тюрьмы. Красноречивый, острый на язык и бесстрашный в зале суда, он продолжил стоять на своем, даже когда судья пригрозил оштрафовать его за неуважение к суду: «Он мог оштрафовать меня всего на пять долларов, – парировал Труд, – в то время как я презирал его на миллион долларов». Он мог быть резким в нападках на свидетелей обвинения, но также знал, как расположить к себе скептически настроенных присяжных. «Он хорошо разбирается в человеческой натуре, – отметил один его поклонник, – и знает, как вызвать у людей симпатию». Труд также был скрупулезен и всегда посещал места преступлений, когда готовился к защите.

Однако ходили слухи, что Труд не полагался исключительно на убедительные юридические аргументы и силу убеждения, чтобы добиться оправдательных приговоров. Система правосудия Чикаго была печально известна своей коррумпированностью, и он, похоже, играл по нечестным правилам так же хорошо, как и все остальные. Через несколько лет газета обвинит человека, который собирался защищать Крима, в подкупе свидетелей, судебных чиновников и присяжных заседателей. Труд, как утверждали в The Chicago Herald, был замешан в «беспринципной серии заговоров против правосудия и защите игроков, воров и убийц».

Глава 26. «Чистые Сливки»

Ноябрь 1880 года

Коротко подстриженные бакенбарды обрамляли лицо Крима, когда 15 ноября его сопровождали в зал суда. В его руках была стопка книг и два рулона бумаги, которые оказались анатомическими рисунками, нарисованными им самим. Нервный, уклончивый человек из расследования Фолкнер исчез. Один наблюдатель отметил, что Крим держался с профессионализмом и уверенностью, демонстрируя сочетание «интеллекта и власти». Он был одет в деловой костюм с белым галстуком и выглядел «как помощник адвоката по делу, – подумал обозреватель, – а не как человек, обвиняемый в ужасном преступлении, который может лишиться жизни по решению суда».

Когда начался судебный процесс, в зале суда находилось около 100 человек, многие из которых были афроамериканцами. Зрители предположили, что они присутствовали, чтобы поддержать Хэтти Мак, которая тоже была чернокожей. Назначили отдельное судебное разбирательство, и Мак, заключившая сделку со стороной обвинения, стала главным свидетелем против Крима. Местом проведения стало здание уголовного суда на Мичиган-стрит, возведенное через три года после пожара и описанное как «привлекательное своей первозданной белизной». Окружная тюрьма располагалась по соседству, и Крима, который находился под стражей почти три месяца, сопровождали в зал суда и обратно по надземному переходу, который опасливые заключенные прозвали «мостом стонов». Осужденных вешали на территории, хорошо видной из окон зала суда.

В тот день председательствовал Джозеф Итон Гэри, немногословный судья, которым восхищались за его здравый смысл и глубокое понимание закона. «Нечестные люди боятся его, а хитрые адвокаты избегают», – заметили в The Daily Tribune. Ему скоро должно было исполниться 60, и усталость в глазах судьи наводила на мысль, что за 17 лет работы он повидал немало человеческих страданий. Он проводил судебные процессы быстро, молниеносно затыкая любого адвоката, который осмеливался испытывать его терпение. Отмечалось, что «неуместные ораторские выпады» были редкостью в его зале суда. И все же он проявил удивительную терпимость к театральности и напыщенности Альфреда Труда при защите Крима.

Потребовался целый день, чтобы собрать присяжных, поскольку Труд и помощник государственного прокурора Джордж Ингэм расспрашивали кандидатов об их отношении к делу. Одного за другим отклоняли, и судебным чиновникам пришлось прочесать близлежащие улицы, чтобы найти еще больше людей. Труд спрашивал потенциальных присяжных заседателей, поверят ли они «женщине с дурной репутацией», намекая, что планирует напасть на главного свидетеля обвинения. Один репортер язвительно заметил, что одного человека сочли неподходящим для вынесения приговора врачу, «потому что он был виновен в том, что читал газеты».

«Кто же тогда должен быть наказан, – спросил Ингэм присяжных в своем вступительном слове, – подсудимый или эта жертва обмана?» По его словам, разумно заключить, что аборт проводил врач, а не «невежественная цветная женщина», и штат вызовет свидетелей, чтобы подтвердить историю Мак. Позиция защиты, возразил Труд, предельно проста. Крим, как профессионал, обладавший «способностями, которыми обладают немногие врачи в этом городе, если вообще обладают», слишком опытен, чтобы провести операцию так грубо, что в результате это привело бы к гибели Фолкнер.

Мак повторила свои обвинения в адрес Крима, и по крайней мере некоторые журналисты в зале поверили, что она говорит правду. Труд подверг ее длительному перекрестному допросу, варьируя вопросы «от прямых до вкрадчивых», как сказал один репортер, но адвокат не смог оспорить ее показания «ни в малейшей степени». Он добился большего успеха с другими свидетелями, которые усомнились в том, что Мак – предполагаемый автор обличительного письма Криму – вообще умела писать. И после того как Мак поклялась, что она ни с кем не говорила о своих показаниях, Труд предпринял странный шаг, вызвав прокурора в качестве свидетеля; Ингэм признал, что он коротко разговаривал с