— Пока ты спал. Пришлось использовать кратковременное заклинание. И выманить Лабьета из комнаты. Мы активировали заклятие на Мариэтте. И оно само привело её в твою комнату. Но я до сих пор не понимаю, почему между вами так ничего и не случилось в тот день! — похоже это и правдо немало удивляло мать. Возможно, даже приводило в негодование. — Я даже засомневалась, что всё удалось. Особенно когда Мариэтта начала роман с Ксавье.

“А мадам Конфетка, сама того не ведая, своим зельем нарушила планы твоей матушки, — расхохотался шинакорн. — Если бы ты не выпил его, тебя так не срубило бы. И ты точно не отказался бы от сладкого в своей постели”.

Сейчас Ренельд не мог с уверенностью сказать, что сделал бы, обнаружь Мариэтту в своей спальне. Возможно, и правда взял бы то, что ему предлагают. Тем более заклятие, что было замешано на его собственной ауре, он так и не распознал. А пленительная аура Мариэтты легко лишила бы его разума. Просто потрясающе! И как прикажете теперь к этому относиться?

— Почему ты не рассказала мне о Мари?

— Я не была уверена в том, что не ошиблась! — резко ответила мать, словно это было настолько очевидно, что даже смешно говорить. — Мариэтта была настроена к тебе скорее негативно, чем с симпатией. Ксавье крутился вокруг неё. Но когда появился Собиратель, всё начало вставать на свои места. Потому я не стала снимать с Мари привязку. На всякий случай.

— Ты хоть понимаешь, что Собиратель мог подчинить её себе? Похитить, использовать! — Ренельд встал и наклонился к герцогине, уперевшись ладонями в стол. — Его аура тоже тёмная, заклятие прекрасно замкнулось бы и на нём! Откуда всё это стало известно ему? Кто знал, кроме тебя и Гаспара?

— Никто! — почти крикнула мать. — Леонора… Она только написала записку. По моей просьбе. Но там даже не было указано имя графини! Она не знала про заклятие.  Если бы я могла предположить, что всё так обернётся…

“Вот и Леонора пала жертвой замыслов твоей матушки…”

— То не поступила бы так? — Ренельд хмыкнул, качнувшись назад. — Что-то сомневаюсь… Отец не женился бы на тебе, если бы ты не была в чём-то на него похожа. Ты прожила с ним достаточно, чтобы перенять его уверенность в том, что он поступает правильно. И что чувства других людей мало стоят, когда встают на пути у его стремлений. Так что… Даже знание, что Собиратель может узнать о заклятии и обернуть его себе на пользу, тебя не остановило бы.

“Рен! Рен! — вдруг переполошился Лабьет. — Конфета”.

Тот моргнул, ещё не понимая, к чему это всё сказано. И только затем осознал, что мать напряжённо молчит, словно ей в спину упирается оружие. Шинакорн уж вскочил на лапы. А Мариэтта стоит в дверях — и её устремлённый в спину герцогини взгляд наполнен таким гневом, что им можно убить, словно камнем.

Интересно, и давно она слушает?

Лабьет, явно намереваясь сгладить ситуацию, подбежал к графине и уставился на неё снизу вверх, жалостливо поскуливая. Его попытки напроситься на ласку не сразу дошли до разума Мриэтты — но, похоже, хотя бы шинакорна она ни в чём не винила, потому потрепала его по макушке.

— Я только хотела сказать, что собираюсь возвращаться в Эйл.

— Возможно, тебе всё же стоит задержаться, дорогая… — осторожно предложила мать, медленно поворачиваясь к ней.

Зря она это сделала. Потому что с трудом хранящая самообладание вдовушка тут же взорвалась, словно переполненный опасным зельем флакон.

— Оставаться в вашем доме у меня нет никакого желания, ваша светлость, — процедила она, едва не скрипя зубами. — А вдруг вы попытаетесь наложить на меня ещё какое-то выгодное вам заклятие? Ну, чтобы я сплясала вам на рояле. Или постояла на голове. А может, завалилась в постель со всеми мужчинами, на которых вы мне укажете?

Её глаза разгорелись едва не самым настоящим огнём. И Ренельду не хотелось её останавливать. Потому что сейчас она имела полное право говорить в таком тоне.

— Ты многое поняла превратно, — ещё попыталась оправдаться герцогиня.

Но Мариэтта, похоже, вовсе не хотела слушать её объяснения. Она лишь вздёрнула подбородок и попятилась к двери.

— Нет, вы ошибаетесь, мне всё понятно очень хорошо. Кроме одного: чем я вам насолила, что вы решили поступить со мной так? Кто я вам? Игрушка? Думаете, раз не уродилась со столь же громким именем, как вы, значит, мной можно помыкать?

— Мари... — наконец решил вмешаться Ренельд.

Однако вдовушка тут же повернулась и вышла прочь. Лабьет ринулся было за ней, но та едва не прижала его дверью.

“Проклятье! Рен! — пёс поскрёб створку лапой. — Твоя матушка никуда не денется. А вот Конфетка может!”

— На это ты рассчитывала? — Ренельд опустил взгляд на мать, проходя мимо неё. — Имей в виду, наш разговор ещё не окончен!

Он поспешил за графиней и успел перехватить её до того, ещё до поворота к лестнице.

— Постойте!

— Я не хочу разговаривать с вами! — отмахнулась та и прибавила шаг. Лабьет догнал её, но она и от него отдёрнула руку.

“Да я-то тут при чём! Мы вообще ни при чём, Конфеточка!”

Он схватил Мариэтту за юбку и потянул назад — но только разозлил сильнее. И пока она пыталась выдрать ткань из зубов шинакорна, Ренельд поймал её за плечи. Остановил, едва сдерживаясь от того, чтобы просто прижать к себе и не отпускать, пока она не успокоится и не готова будет выслушать.

— Вы подозревали! — вдовушка дёрнулась из его рук. — И молчали. Не хотели, чтобы мои отношения с вашей матерью испортились? Ну да! Вы же думаете об интересах королевства! Вы же преемник его величества. Почти утверждённый. Вы только сегодня утром целовали меня. А раньше вовсе предлагали замкнуть привязку. Пустите!

Она вывернулась из хватки и, поддёрнулв подол дорожного платья, вновь поспешила вперёд. Что ж, устраивать подобные разговоры в коридоре при полном доме гостей — весьма опрометчиво. Потому Ренельд просто проводил вдовушку до её комнаты.

Она попыталась закрыть дверь перед его носом — и он еле успел отклониться, чтобы не получить по лбу.

Зато Лабьет успел протиснуться внутрь и придержал створку, не давая Мари закрыться на ключ. Та попыхтела, силясь вытолкать пса и отгородиться от Ренельда, но всё же сдалась — и он вошёл в комнату ещё более разгневанный, чем раньше.

“Смотри-ка, маленькая, а какая сильная!” — выдохнул шинакорн, встряхиваясь.

Оказывается, из спальни Мариэтты уже убрали обломки дверей, а служанки навели там порядок. Вокруг ещё ощущался призрачный флёр тёмной ауры, напоминая о том, что случилось ночью.

Неприятный холод пробежал по спине от очередной мысли, что всё это могло окончиться весьма скверно. И во многом — из-за непрошенной инициативности матери.

Всем, кто сейчас был в покоях графини, Ренельд рявкнул:

— Вон! — уже не способный хотя бы на малейшую вежливость.