головорезы вообще прознали о заразе. Иначе случится то же самое, что и с теми двумя парнями…»

Лишний раз вступать в бой — тем более, сейчас — Флэй желанием не горел. Хотя где-то в глубине подсознания у него всплыла шальная мысль: почему бы прямо на месте не перебить этих трёх бандитов и просто не убраться восвояси?

Звучало заманчиво. Действительно заманчиво.

Альдреду не пришлось бы снова мяться перед оравой преступников. Он просто бы нивелировал для них малейший повод умертвить его. Сердце чуяло: Макивер не был до конца откровенен с «земляком».

Нужно было только дождаться оформления подорожной грамоты, вписать своё имя и поставить печать. Угробить шестёрок Маки — вот и дело с концом. А эти трое — пусть растворятся в Серости, а трупы их станут кормом для упырей!..

Да. Так ренегат бы и сделал, дойди он до ручки, потеряй былой моральный облик. Это могло звучать смешно, и особенно — в нынешних условиях. Но человек не меняется за несколько дней, даже если они напоминают кошмар наяву. Это был всё тот же Альдред Флэй — просто больной, просто чумной.

Он не убил капитана, хоть и мог, хоть это и могло значительно упростить его жизнь. Да только рука не поднялась покончить с братом по оружию. Дезертир всегда отвечал на угрозу извне — и не более того. Выполнял приказы. Но никогда не нападал первым. По его разумению это было сродни грехопадению. Личностному упадку.

Так что он, стоя подле бандитов, ставших непроизвольно лёгкой добычей, нарочно отверг свой шанс выйти из воды сухим. Сухим, но по локоть в крови!

Мёртвый Город ломал его, но обезобразить в край так и не смог. Дело времени…

— План таков, — начал Сивый. — Оставим их здесь и заберём на обратном пути. Нам надо ещё выяснить, где находится кабинет Мадонии. У него должны быть заготовлены копии подорожной грамоты, печать. Запишем имена наших — и дело с концом.

— Это мысль, — поддержал Копф, кивая лысой головой. — Так и поступим.

Услышав их, Глизи прошёл к верстаку и стянул с себя саквояж. Они начали выходить из оружейной один за другим. Их замыкал ренегат. А последним помещение покинул свет отдалённой, пылающей звезды: солнце уползло дальше на запад. И тут же внутри установилась темень.

По второму ярусу донжона шестёрки двигались уже смелее. Собой он представлял череду жилых комнат, что приоткрывали перед незваными гостями пугающую истину.

— Гуки, чтоб их! — шипел Копф. — Всех, до кого добрались, перерезали. Прямо в постелях, ты посмотри.

Открыв очередное окно, Сивый промычал что-то угрюмо в знак согласия и добавил уже членораздельно:

— А я от них другого и не ждал. Шумайчику не за что любить гарнизон и Мадонию. Особенно Мадонию. Интересно, гуки его тут оставили? А может, к себе на район утащили? Я слышал, в их банде любят привязывать к столбу человека и отрезать от него по кусочку раз в минуту. Жуткая смерть…

— Да? А шумайцы разве не насаживают пленников на бамбук? — вспоминал Глизи.

— Много ли в Саргузах бамбука? — проворчал Копф.

Тот покачал головой.

— Вот тебе и ответ.

— Разве вы с законниками не сделали бы то же самое? — озадачился Альдред, помогая старику пускать свет солнца в донжон.

— Зачем нам это? — усмехнулся Сивый. — Мы не какая-то грязная кучка гуков. Мы — люди Запада. С нами дела иметь сподручнее, чем с какими-то приезжими, которые никогда дальше лапшичных не продвинутся. У нас предприятия, конторы. Белый, как говаривает Маки, «бизнес». Мы на хорошем счету, дружим с городской администрацией. А эти… Тьфу! Кучка шакалов, которые только и могут, что отжимать простых дельцов, как тряпку. Им есть, за что пускать гарнизон на фарш. А нам — нет.

— Но мы-то здесь, хоть нас и не звали, — напоминал Флэй.

— Мадония — та ещё заноза в заднице. Но поверь, я его знаю лично. Маки — тоже. Договориться с ним, умаслить правильно — и дело в шляпе. Конечно, он вредный ублюдок, но и к таким просто нужно иметь особый подход, — уверял Сивый.

Увы, почему-то дезертир ему не верил. Все заявления старика на сей счет были шиты белыми нитками. Чёрная Смерть перевернула все столы вверх тормашками.

Так что глава Восточного муниципалитета, скорее всего, подумал бы дважды, прежде чем идти на попятную бывшим ростовщикам. В конце концов, их коллекторские методы перечёркивают законы Ларданского Герцогства. И если раньше деньги могли заткнуть любой говорливый рот, сейчас их ценность упала до нуля. Навряд ли у Тринадцати было хоть что-то такое, что заинтересовало бы дотошного Дарио Мадонию.

Со временем весь второй ярус шестерки настолько озарили светом солнца, насколько это было возможно. Вслед за тем незваные гости поднялись на третий, что предшествовал смотровой площадке на верхушке донжона. Здесь бандитам пришлось ещё задержаться: их встречала череда кабинетов, чьи порядковые номера им ни о чём толком не говорили. Начальник стражи мог восседать где угодно.

Как ни крути, шестёркам всё-таки улыбнулась удача. Они нашли нужное помещение. Причём — совершенно случайно. Никто и помыслить не мог, насколько Дарио Мадония тщеславный человек. В своем кабинете он повелел повесить свой портрет. Прихлебатель герцога Ларданского позировал для художника на своей загородной вилле. С балкона, где тот сидел, весь из себя важный, виделись кроны старых олив.

— Если сам себя не любишь, кто полюбит? — усмехнулся Копф. С Глизи стали они раскрывать окна в кабинете.

Сивый мешкать не собирался. Едва сев за стол, выполненный из красного дерева, что привезли из-за Экватора, он принялся рыться в ящиках, пытаясь отыскать подоходную грамоту. Между тем Альдред возился с трутом, зажигая для него свечу.

— Кажется, нашёл, — сообщал старик, выкладывая на стол целую кипу бумаг.

— Делай, — отозвался лысый бандит.

Уже по заголовку на верхней копии Флэй увидел: всё в точности так, как говорил Глен Макивер. Высокая стопка пропусков для каждого упомянутого в зелёную зону. Торопясь, пожилой головорез достал из внутреннего кармана список тех, кто вообще выжил к моменту появления Тринадцати в «Шаньтоу». Нельзя было не упомянуть ни единого «братана». Сивый подготовил письменные принадлежности.

Однако старик тут же осёкся. Не хватало, пожалуй, самого важного компонента предстоявшей аферы. У него затряслась губа. На лбу выступила испарина. Он залепетал:

— Печать. Где печать?

Сивый снова перерыл ящики. Копф переворачивал вверх дном шкафы. Глизи осматривал комод. Флэй копался в картотеке, шелестя отчётами, протоколами, приказами и прочей бюрократической макулатурой.

Их поиски так и не увенчались успехом. С прискорбием Сивый заключал:

— Нигде нет…

«А вот и приплыли!..» — подумал