– Джун, – тихо сказал Тони, ошалевший от догадки.

– Что?

– Ты… у тебя же, хм-м… Уитни иногда рассказывала о твоих парнях… Черт, да весь универ рассказывает о твоих парнях. У сплетен, как правило, есть повод.

Она заправила кудряшку за ухо и высокомерно повела плечом. Слегка отстранилась и сложила руки на груди. Тони старался не пялиться в вырез сорочки, а Джун с видом всадницы апокалипсиса всматривалась в ночную тьму за окном.

– Бэмби?

– Я внимательно слушаю. Вопроса ты так и не задал.

Да ну нет, бред.

– Ты… у тебя никого не было… в этом плане?

– Допустим, и дальше что?

Тони сначала усмехнулся, выбитый ее ответом из темноты, в которой жил, а потом рассмеялся, тихо – таким тихим бывает только счастье. Сердце заколотилось в эйфории, мир внутри срочно склеился назад. Раз – и нет прошлого, есть только она. Они вдвоем. Раны затянулись, выбрасывая на помойку бытия весь тот хлам, среди которого лежали колючие мысли о Джун в чужих объятиях.

– Но ты же целовалась с другими? – уточнил он, как когда-то давно, и услышал, как она хмыкнула, краснея и еще выше поднимая подбородок.

– Я не пойму, какое это имеет значение?

Сердце, только-только зажившее, начало стучаться в ребра, выбивая искры.

– Только со мной, да? – задал он жизненно важный вопрос, жадно съедая взглядом каждый жест Джун, пытаясь не задохнуться от дикого, болезненного возбуждения.

– Знаешь, Тони, я как-то по-другому себе это представляла. Не думала, что ты начнешь хохотать, как орангутанг.

– А они хохочут?

– Пфф! Ты бы видел, – хмыкнула она, собираясь сползти с его колен.

Его ломало, хотелось быстро, жестко, чтобы прекратить бесконечную пытку. Сделать Джун своей. Принадлежать ей. Быть вместе наконец. Он обхватил ее руками, уверенно возвращая на место, вжимая в себя, чтобы она ощутила глубину его падения, и спросил невинно:

– И куда ты собралась?

– К себе, рыдать о проваленной миссии по соблазнению, – иронично ответила она, и Тони медленно облизал губы, наблюдая, как Джун прикипает взглядом к его рту. Она теперь всегда так делала: смотрела, думая, что он не обращает внимания.

– Меня не надо соблазнять, Бэмби. Я хочу тебя по умолчанию, – хрипло ответил он и, подхватив Джун под бедра, поднялся вместе с ней. Она испуганно ахнула, обнимая его ногами и руками, и от ее близости гормоны взбесились, погружая в знакомое состояние аффекта. Горячая волна затопила, хлынула вдоль позвоночника, ударив в поясницу, и это был кайф. Забытое ощущение полета.

Тони потерся щекой о ее плечо, сдвигая ткань халата, и провел языком вдоль изгиба, лизнул ключицу, прихватил зубами подбородок…

– А у меня? получается тебя соблазнить? – напряженно спросил он.

– Ты же знаешь, – срывающимся голосом прошептала Джун. – У тебя всегда получалось. Она крепче обняла его за шею и уверенно накрыла его губы своими, целуя с такой откровенной страстью, что у него внутренности расплавились, как те маршмеллоу, которые она любила ловить языком. Джун впивалась в его рот с бесконтрольным надрывом, будто боялась потерять. Как если бы все, что ей было нужно от жизни, – это он.

…Шоколадный вкус ее поцелуя. Душа наизнанку. Эмоции как оголенные провода… Больно, и хотелось еще.

Тони шел на ощупь, натыкаясь на мебель, прислоняясь спиной к стене, чтобы перевести дыхание.

Полутьма, чертова пальма, в которую едва не врезался. Бросил туда жвачку.

Коридор. Стена мраморная – значит, сейчас направо, к лестнице.

Поцелуй превратился в один сплошной молчаливый стон, который душил…

Широкие ступени, наверху горит ночник. Шаг, два, три, уже почти… А нутро превращается в раскаленный пепел с каждой лишней секундой, и сердце не выдерживает нагрузки такой долгой прелюдии.

Вокруг ни звука, только рваное дыхание, нетерпеливое, общее… Пространство поплыло. Дом будто ожил, когда сюда вернулась Джун.

Тони уложил ее прямо на лестнице, не дойдя каких-то пару ступеней, и снова поцеловал – развязно, порочно, показывая, что собирается с ней сделать. Одной рукой он поддерживал ее под шею, чтобы проникать языком глубже, а второй гладил податливое тело, дрожа от нетерпения, которое пришло на смену эйфории.

Джун попыталась обнять его ногами, но потом поняла, чего он хочет, и широко расставила их, упираясь пятками в грань ступени.

Кожа ее внутреннего бедра была шелковистой на ощупь, а кружево нижнего белья – мокрым. Она, как и прежде, легко заводилась… Тони с трудом оторвался от припухших губ, чтобы посмотреть ей в глаза, впитать этот сумасшедший темный взгляд и утонуть по старой привычке.

– Так нравится? – хрипло спросил он, поглаживая ее ладонью между ног, и уверенно просунул пальцы под полоску белья. Джун прикрыла глаза и резко выгнулась навстречу, когда Тони с нажимом провел большим пальцем вдоль ее влажной плоти и медленно погрузил палец внутрь, осторожно растягивая. И снова – к чувствительной вершине, массируя, неотрывно поглощая искрящие эмоции Джун, ее сорванное дыхание, жар, которым залило щеки.

Она призывно подалась навстречу его пальцам, и Тони сразу же поднялся, утягивая ее за собой. Еще рано. Еще немного… здесь недалеко. Она хныкала, терлась о него кошкой, как одурманенная, и он с трудом добрался до своей комнаты; прижал Джун к двери, вклиниваясь между стройных ног, и поморщился от ноющей пульсации в паху.

– Сейчас… подожди.

– Пожалуйста…

Их дрожащий шепот переплетался, врезаясь холодным эхом в затуманенное сознание, и когда они ввалились в комнату, то никто уже не задавал вопросов и не помнил других слов, кроме имени друг друга. Не было лишней секунды, чтобы включить свет, но даже в полумраке Тони различал каждую черту Джун: помнил ее наизусть.

Они упали на застеленную кровать, лихорадочно целуясь, и у Бэмби тряслись руки, когда она стягивала с него майку, пожирая голодным взглядом.

Потом… завтра у них будет время, чтобы все сделать медленно, часами изучая друг друга, а сейчас Тони хватило только на то, чтобы сорвать с тонких плеч Джун проклятый халат и спустить сорочку к талии.

Штаны улетели на пол, нижнее белье Бэмби – следом.

– Пожалуйста, пожалуйста, – продолжала она умолять, мешая слова с тихими всхлипами, от которых у него начали сдавать тормоза. Если она вот так продолжит тереться о него, то он слишком быстро кончит: окаменевший член разрывало от потребности в разрядке.

Пришлось вспомнить мантру: Джун. Лето. Ностальгия…

Он широко раздвинул ее гладкие ноги, но она продолжала метаться, царапая его плечи короткими ногтями, пытаясь притянуть ближе. Тогда он наощупь нашел халат и, усмиряя оглушающий рев в венах, связал шелковой тканью ее запястья. Завел их вверх, заставляя буйную вампиршу лежать смирно. Осторожно накрыл ее всю собой, защищая от остального мира, и посмотрел в глаза.