Она бросила журнал обратно в чемодан и вздохнула.

– С тех пор у меня запястье ноет, когда не могу сказать правду. Ты сразу когда-то заметил… И ты совершенно прав: все могло закончиться гораздо трагичнее, если бы я успела. У меня пять лет ушло, чтобы осознать такую очевидную для тебя мысль. В этом и заключается разница между мной и тобой, Тони. Ты очень устойчивый, как маяк. А я – как маятник. Мне тяжело дается то, что для тебя – обычная мелочь… Очень прошу, не дави на меня, я от этого просто-таки зверею, хоть и понимаю, что ты прав.

Тони разглядывал разноцветные, слегка выцветшие комиксы в чемодане и не знал, что сказать. В мыслях царил хаос, в сердце – голос Джун и ее спокойная, тихая нежность… Господи, сколько в ней было нежности. Он опустился перед ней на колени, чтобы утешить и сказать, что…

Что?

Все будет хорошо?

Тони не знал, что будет. Он не умел предсказывать, как Фрэнк.

Вместо этого он поймал правую ладонь Джун, переплетая пальцы, и поцеловал тонкое запястье. Она посмотрела на него странно – так, как смотрела всегда, – но он не стал спрашивать, что значит этот темный взгляд, который годами не давал ему покоя. В глубине души Тони знал ответ, чувствовал еще тогда, в те далекие месяцы перед Летним балом, когда Джун ждала его, уверенная, что он не видит. А он каждые выходные приезжал домой, искал глазами ее силуэт в окне и проклинал себя за то, что не может не думать о ней…

И вот она здесь, рядом. Тони держал ее в своих руках и боялся отпустить. Для него давно все начало казаться размытым: прошлое, будущее, Иден, Фрэнк, Крис, Мелани… И только Джун оставалась реальной, самым четким, ярким образом, и Тони был благодарен ей за это. За то, что она была в его жизни.

Именно этого хотелось больше всего – быть. Просто быть вместе.

– Извини, ладно? – тихо сказала она и вскинула на него влажные глаза. – Теперь ты… мы можем…?

– Мы всё можем, Бэмби. Всё, что захочешь.

– Я хочу тебя. – Ее смущенный шепот опалил душу, достал до самого дна.

Он напрягся, когда Джун придвинулась ближе и просунула прохладные ладони ему под свитер. Тони поднял руки, помогая себя раздеть, и на секунду прикрыл глаза, ощутив мягкость ее губ на своем теле. Он стиснул челюсти и сжал пальцы в кулаки, останавливая порыв опрокинуть Джун на пол. А она с сосредоточенным благоговением гладила его плечи, оставляла влажные дорожки поцелуев у шеи и ниже, у сердца.

Забери ты его уже, Бэмби. Навсегда забирай.

От возбуждения воздух стал вязким, дыхание – тяжелым. Тони потянулся к прикроватному столику и нашарил презерватив в полке, затем раздел Джун и прошептал то ли ей, то ли себе:

– Давай сегодня медленно…

Долго и медленно, чтобы из сознания выжгло последние два года. Не было их. Ничего без нее не было.

Тони прислонился спиной к кровати, расстегивая ширинку, и увлек Джун за собой, чтобы села на него верхом. Неспеша целуя ее в губы, он приподнял и осторожно опустил ее на свой окаменевший член, погружаясь до конца. Она всхлипнула, цепляясь за его плечи, но Тони перехватил ее правую руку и завел ей за спину, с силой удерживая запястье в плену. Зажмурившись, Джун запрокинула голову, и он свободной рукой обхватил свою вампиршу за горло, сдерживая темп. Он брал ее неторопливо, мощными глубокими толчками, неотрывно наблюдая, как меняется выражение ее лица. Когда она замерла, выгибаясь навстречу, он переместил ладонь с ее горла на затылок и закрыл ей рот поцелуем. Джун прорыдала его имя, содрогаясь в экстазе, и Тони жестче стиснул запястье ее правой руки, зная, что ей больно. Завтра на нем появятся синяки. Завтра на ее запястье будет гореть новое воспоминание, правильное. Об уходящей осени, о сумасшедших чувствах на разрыв.

Тони целовал ее глаза, щеки, губы и, предавая свои принципы, шептал, что все будет хорошо.

Все будет хорошо, Джун.

Он и правда сейчас в это верил.

Холли подогнала ее «форд» к факультету, и Джун забралась в салон, бросив сумку под ноги. Пристегнулась и тут же залезла в мессенджер.

Пользователь Тони Андерсон прислал селфи. Блаженный взгляд, ветер треплет челку, каштановый цвет – очень насыщенный на солнце… Снова солнце. Перепады погоды в Эдинбурге были такими же резкими, как и смена сезонов в отношениях Джун и Тони. Штормило не по-детски.

«Скучаю по тебе», – быстро напечатала она и немедленно сделала фотку Тони заставкой на телефоне.

Еще несколько часов продержаться до встречи. Целая вечность.

– Что между вами происходит? – спросила Холли, объезжая велосипедиста, который упорно двигался вверх по склону.

– Не спрашивай, я сама не знаю… Мы вроде как встречаемся, но это не точно, – ответила Джун, упираясь подошвами в серую панель перед собой, чтобы поправить шнуровку на коричневых сапогах, украшенных принтами золотистыми пчел.

– Этот парень слишком сильно на тебя влияет. Ты перед ним душу выворачиваешь, не надо так, Джун.

Не надо так… Если бы это было просто – любить Тони чуть-чуть, а не слишком.

– Я не могу по-другому. Вижу его – и у меня сердце млеет от счастья.

– Он, конечно, интересный парень, но ревнивый, поэтому сразу выставь личные границы – что вам можно, а что нельзя. Иначе он задолбает тебя за месяц, и ты сбежишь.

– Глупости. По своей воле я его никогда не оставлю.

– Никогда не говори «никогда».

– Холли, ты сама советовала не врать ему. Вот я и пытаюсь, – нетерпеливо перебила Джун. – Расскажи лучше, где ты нашла мне замену.

– Тебя нельзя заменить, – возмутилась подруга и цинично добавила: – Но поет эта девчонка очень круто. Может, ты и права, что не повелась на мои уговоры.

– Вот видишь, все к лучшему.

Холли все-таки сдалась и подобрала профессиональную певицу для дуэта. Ее голос сегодня записывали, Джун решила приехать в студию для моральной поддержки.

– Папа сказал, что если сингл зайдет публике, то альбом будем записывать в его домашней студии. Он туда никого не пускает. Это же чертова мечта всей моей жизни! Ты исполнила мою мечту, Джун.

– Не преувеличивай.

Сингл «Тени» – Shadows – был почти готов. Мистер Беккет взял на себя работу продюсера, релиз запланировали на начало февраля, как раз ко Дню Святого Валентина. Все складывалось удачно. Холли светилась, как лампочка, от прилива энергии, и Джун тоже радовалась.

– Вау, очень чувственно, – одобрила она, когда незнакомка за прозрачной перегородкой замолчала, а Саймон нажал «конец записи». Он снял наушники и кивнул:

– Да, неплохо.