— Его любопытство, — поправил Колоксай. — Я что, мне ничегоне надо. Я могу и вернуться...

Говорил он легко, но глаза настороженно следили заволшебницей. Схватить бы за горло, чтоб из хорошенького ротика ни одногозаклятия... А потом и руки связать, а то волшебницы и пальцами насылают порчу.Но между ними широкий стол, такую глыбу не опрокинешь, а пока выберешься из-затакой же каменной лавки, вросшей в пол... выросшей из пола...

Олег с сильно бьющимся сердцем всматривался в ее лицо. Вотличие от Колоксая он видел почти прозрачный странный лиловый занавес, чтоотгородил их от волшебницы. Молодой царь-герой напрасно мечтает дотянуться дохозяйки.

— Ты давно здесь? — спросил он.

Ее голос был ровным и тяжелым:

— Можно сказать, вместе с этими горами. Конечно, горы Родсотворил раньше, но я пришла сюда первой. И горы признали меня сперва своимребенком, потом учеником, а теперь я здесь хозяйка.

Олег сказал, волнуясь:

— Тогда ты должна знать... или слышать о неком мудреце, чтособрал где-то в недрах гор большой запас воды.

— Просто воды? Не живой или мертвой, а просто воды?

— Да. Но просто воды, но не простой, а той... старой.Допотопной, скажем так.

Ее брови поднялись еще выше. Несколько мгновений изучающерассматривала их обоих, Олег затаил дыхание, но по лицу волшебницы скользнулатень скуки, а голос похолодел:

— Нет, я не слыхивала. Горы велики, за каждым уголком неуследишь. Можно бы спросить у Миш... это моя младшая сестра. Она совсем юная,но старые книги прочла, все о моих горах знает.

Олег сказал умоляюще:

— Так спроси!

— Зачем?

— Мне так надо узнать!

— Зачем? — повторила она. — Сейчас оба умрете. А сестру потаким мелочам тревожить не стану. Тем более, что живет теперь не со мной. Онапоселились в далеком саду золотых яблок чуть ли не на краю света...

Колоксай наконец вытащил топор, поднялся во весь рост,статный и красивый, с синими глазами, золотые волосы до плеч, жизньвыплескивается даже из ушей, такие не верят в гибель, даже поднятые навражеские копья.

Олег огляделся:

— Ты нас забьешь здесь? Как коров на бойне?

Она повела плечом, не отрывая от них взгляда. Лиловыйзанавес стал плотнее, заподозрила в Олеге какую-то мощь, к старости всестановятся осторожнее, подозрительнее, а если она стара, как эти горы...

В глубине зала раздался треск. От темного свода по стенепробежала черная полоса. Края трещины с жутким треском поползли в стороны.

— Идите, — велела Минакиш. — Идите.

Олег кивнул Колоксаю:

— Пойдем. Здесь она хозяйка.

Колоксай медленно выбрался, одной рукой держал топорнаготове. Олег первым шагнул в сторону трещины. До нее оставалось с десятокшагов, Колоксай чувствовал, как взмокла спина, лоб стал горячим, а сердце едване выпрыгивало.

Когда до трещины оставалось два шага, Олег обернулся,помахал рукой. Колоксай напрягся так, что за-трещали суставы, но Минакиш так жеспокойно и небрежно махнула в ответ.

Олег шагнул в темноту, от стен несло сухим жаром. Впередивозник трепещущий свет, Колоксай на миг воспрянул духом, затем сердце упало,впереди двигалась такая же свернутая в узелок молния, только совсем крохотная.

— Она задавит нас камнями? — спросил он.

Голос его стал сиплым, хотя он изо всех сил старался держатьего ровным и мужественным.

— Не сейчас, — ответил Олег.

— Как здорово!.. А когда?

— Еще шагов десять пройдем. А то и пятнадцать.

Сердце Колоксая оборвалось. Пятнадцать шагов до концажизни...

— Ого, — сказал он как можно небрежнее, с натужнойвеселостью. — Так это же целая вечность!.. Если человек за один миг передсмертью успевает прожить всю жизнь, то что можно за пятнадцать шагов?

— Может быть, только десять, — остудил Олег. — А то и пять,мы ж идем. А что?

— Да так... Я бы тоже не стал забрызгивать свой порог.

Он ощутил, что считает шаги, теперь взмок уже весь, какмедведь под дождем, горячий воздух не успевает сушить, во рту сухо, началсчитать вслух, а высокая фигура впереди замерла, волхв что-то говорил, двигалруками, воздел их и хищно потряс.

За спиной раздался грохот, перешел в страшный треск, словносто тысяч гроз разом обрушились на эту гору. Невидимые руки ломали, трепали,отдирали целые скалы. Колоксай согнулся, оглушенный, ошалелый, уничтоженный.Смутно чувствовал, как сильная рука повлекла, в бок больно ударило. Хриплыйзадыхающийся голос прокричал зло:

— Да быстрее же, корова!

В голосе волхва был не только страх, но и ярость, Колоксайпомчался через тьму и грохот на светящийся шарик. Острые выступы с хрустомрвали бока, били в плечи, в черепе звон, словно снова в шлеме и доспехах, а поголове бьют молотами. Он сам кричал, ругался, заставлял усталое тело бежатьвперед, в спину толкало, и он с усилием старался ускорить бег, там сзадибеспомощный волхв...

Он не смог бы сказать, час или год пробирались бегом пощели, но вдруг жар сменился свежестью. Впереди блеснуло, он на подгибающихсяногах вывалился на широкую каменную равнину. В спину ударило, он упал, ничегоне слыша, кроме хрипа в собственных легких.

Сзади был страшный треск, грохот, потом затихло, только вглубинах потревоженно ворчало, все глуше и глуше. Хрипя, он с трудом повернулголову. Каменная стена еще подрагивала, а в том месте, откуда они выскочили, изщели шириной в палец с треском выдавливались мелкие камешки, сыпалась горячаяпыль. Олег стоял у стены как прилипший, дергался, лицо красное, как волосы,глаза выпучены, ладонями упирался за спиной в стену.

Колоксай со стоном попробовал приподняться на колени. Олегвнезапно отделился, упал, а из почти незримой трещины в стене остался торчатькончик ремня.

— Едва... — просипел Олег, он тоже жадно хватал воздух. —Едва... но мешок жаль... там две книги...

— Не... было... — прохрипел Колоксай.

— Что?

— Не было... говорю... у тебя ни черта...

— А-а... значит, потерял еще раньше.

Он сел, спиной прислонился к стене. Рядом от основания и квершине просматривалась трещина. Уже не шире волоса. Промедли чуть, оттудавыплеснулись бы тонкие красные струи. Волосы волхва слиплись и походили нагрязные сосульки. Лицо раскраснелось, распухло, будто покусанное комарами.