заботится о чистоте домашнего очага, потому что сама она холодна и рассудительна, ей не знакомо кипение крови. Она сама матрона и она обслуживает таких же вульгарных, лживых, постоянно притворяющихся матрон.

Выбор за тобой, хочешь, отдай предпочтение рассудительности Геры, матроны для тебя всегда найдутся, их пруд пруди, если тебе это интересно, отдай яблоко Гере.

Но если ты жаждешь великой, опьяняющей любви, от которой гибнут народы и которая может быть только раз в жизни, яблоко должно попасть в другие руки.

Выбор за тобой, остальное в моей власти, и я чувствую азарт, оттого, что совершу столь благое и великое дело.

Я выбираю тебя в союзники, и ты станешь равным мне, равным богам.

Это в моей власти и клянусь богами, ты столь прекрасен, что это будет самым достойным моим делом. Делом достойным богини любви и красоты.

Любовь Париса и Елены станет моим самым великим творением.

Ты чувствуешь разницу Гера и Афина предлагали тебе взятку а я сотворчество.

Сотворчество в великой любви, которую воспоют поэты различных народов во все времена.

Но у них так и не найдутся нужные слова».

«Если мне это удастся, то меня наверно будут обвинять все мужчины и женщины Эллады»

«Возможно. Знаешь, прекрасный юноша, вокруг моего имени много клеветы. Я не обижаюсь. Это естественно, обычные люди боятся любви, они должны бояться любви. Обычные люди напуганы и инертны, они боятся потерять свое насиженное гнездышко, они никогда не рискуют.

Не знаю, стоило ли Прометею идти на такие жертвы ради жалких людишек.

Люди ненавидят меня, но втайне и мужчины, и женщины мечтают о том, чтобы я так или иначе соприкоснулась с ними.

У меня нет к ним злости, от злости дурнеют и теряют удовольствие от жизни.

У меня нет к ним предубеждения, но посмотри вокруг, много ли людей с которыми мне по пути.

Хватит пальцев одной руки и ещё останется.

Так что не взыщите добрые, бедные, закомплексованные, жалкие людишки. И не вините во всём меня. Не во мне дело.

Но, ты, прекрасный юноша, ты другое дело. Эрида, сама того не подозревая, сделала доброе дело. Я встретила тебя. И меня, не меньше, чем тебя, обуревает сейчас нетерпение.

А люди, пусть злословят сегодня и продолжают злословить во все времена, если не могут отдаться любви, то должны они, хоть чем-то, заполнить пустоту.

До тебя могут дойти слухи, что я мщу Тиндарею. Якобы Тиндарей, когда приносил жертвы богам, забыл обо мне, и я ему мщу.

Глупости, Афродита не может быть злопамятной и зловредной.

А то, что сёстры Елены, дочери Тиндарея, Клитемнестра и Тимандра прославились своими любовными изменами, так я к этому не имею никакого отношения.

Ведь я не богиня мщения, я богиня Любви.

С Еленой, надеюсь, всё будет по другому, и я буду гордиться, что имею к этой «измене» – назовем её так, если угодно моралистам – самое прямое отношение.

Согласись, прекрасный юноша и отдай мне золотое яблоко.

Всё равно я знаю, кому это яблоко предназначается. Мне важно только в очередной раз посрамить этих надменных богинь.

Согласись, прекрасный Парис, и я дам тебе в проводники моего сына Эрота. Ты отправишься в странствие по Греции. Окажешься в Спарте. Увидишь Елену, она увидит тебя. Там всё случится. Остальное в моих силах и думаю, что вы оба, ты, Парис, и Елена, настолько созданы для моих творений, что особых трудностей у меня не будет».

«Поклянись в этом!» —

Парис сгорал от нетерпения и знал, что боги, как и люди, страшно боятся нарушать свои клятвы.

Афродита торжественно произнесла клятву и Парис, не задумываясь, присудил ей золотое яблоко.

Узнав о решении Париса, Гера и Афина затаив гнев,

…как могут женщины в такой ситуации оказаться благоразумными, даже если они дали обещание…

удалились, строя планы разрушения Трои, в которой царствовал отец Париса, Приам.

А Афродита никуда не торопилась. Победно улыбаясь, она раздумывала, как лучше сдержать клятву и наверно предвкушала своё самое великое деяние в мире.

Весёлая, бурлескная история спора трех богинь сделала Ахиллеса заложником чужих страстей, чужих искуплений, чужих раздоров и чужих примирений.

Оставалось, стать героем именно в этих обстоятельствах.

А нам, земным и смертным, повеселиться вместе с тремя богинями и Парисом, а потом испытать ужас, понимая, чем такое веселье обычно заканчивается.

Елена Прекрасная

…преодолевая сомнения

Когда впервые решился напечатать свою «Елену», меня обуревали сомнения. И по той причине, что насколько это «моя», если, в лучшем случае, это мой «монтаж аттракционов»[322].

И по той причине, что не хотелось шокировать читателей в моей стране, в которой так много ханжеского.

Сомнения обуревают меня и сегодня, когда включаю этот текст в книгу.

Древнегреческий оратор Исократ[323], как-то сказал:

«Я не боюсь признаться, что, в мыслях у меня смятение, что думаю я сейчас о странных вещах и сам не уверен, действительно ли делаю что-то необходимое».

Это буквально обо мне.

Решился, только заручившись поддержкой тех лиц (азербайджанские женщины!), к мнению которых прислушиваюсь.

Возвращаясь к Елене Прекрасной

Елена самая загадочная героиня греческого мира. А может быть, всей западной цивилизации.

Греческого мира, поскольку этот мир мужской, он остерегается, поражается, и, одновременно, мифологизирует женское начало.

Западной цивилизации, поскольку её сила в рефлексии, и она отдаёт себе отчёт, что Елена рождена из мужских фобий и мужского восторга.

Поэтому так и названа – Елена Прекрасная. На все времена.

Разгадать загадку Прекрасной Елены, об этом и не помышляю. Признаюсь только в непреходящем восторге перед ней. А в остальном, ограничусь просто несколькими, говоря кинематографическим языком, «аттракционами» и вопросами без ответов. Их комбинация и будет моим «ноу-хау».

Начну с эпизода из «Одиссеи» Гомера.

Сын Одиссея, Телемах, отправляется в град Лакедомон, к дому царя Менелая и Елены Прекрасной, чтобы узнать что-либо о судьбе отца.

И вот – по Гомеру – появилась Елена Прекрасная.

Ей пододвинули кресла богатой работы, мягкий ковер положили ей в ноги, принесли драгоценную корзину сребряную, полную пряжи сучёной, на ней же прялка с шерстью волнистой пурпурного цвета. Елена села на кресла, прекрасные ноги свои на скамью протянувши.

…в самом тексте использую текст Гомера в переводе Гнедича, отсюда такие слова, придуманные переводчиком, как «сребряная», «извнутри», и др…

Слово берёт царь Менелай и что же он рассказывает (внимание, NB).

Когда греки были в утробе Троянского коня, к ним подошла Елена, по внушению злому, конечно, демона. Она начала поименно вызывать греков, голосам возлюбленных