Вслед за ними появился чернокожий парень в джинсах в обтяжкуи в больших старых теннисных туфлях. На негре была также тенниска с короткимирукавами. Спереди красовалась надпись «СОБСТВЕННОСТЬ НЬЮ-ЙОРКСКИХ ЯНКИ». Онтакже носил затемненные очки, и если он не был детективом, Старк был бы простоДжорджем из... джунглей. Когда они шли на раскрытие, они всегда сперва заходилислишком далеко... а затем начинали действовать слишком застенчиво. Этовыглядело так, если бы они что-то знали, они обязательно помогли бы, но имникак не удавалось узнать вовремя. Это была – или должна была быть – охранаДональдсона. Они, конечно, не будут держать детектива в передвижном сыскномавтомобиле. Это было слишком маловероятно. Этот парень прибыл с охранниками,чтобы сперва допросить Дональдсона, а затем понянчить его.

«Извините, друзья, – подумал Старк. – Я думаю, что эти дниребячьей болтовни уже кончились».

Он вскочил на ноги и обошел кадку. Ни один лист пальмы недрогнул. Ноги бесшумно двигались по паркету. Он проскользнул менее чем в трехфутах от детектива, наклонившегося над убитым и вытаскивающего револьвер изкармана на голенище. Старк мог бы дать по его заду хорошего пинка, если бытолько пожелал.

Он втиснулся в еще открытый лифт в самый последний моментперед тем, как двери полностью закрылись. Один из полисменов уловил уголкомглаза какое-то движение, может – двери, может – самого Старка, и поднял головуот тела Дональдсона.

– Эй...

Старк поднял руку и показал полисмену кукиш. Всего-навсего.Затем двери окончательно закрылись.

Площадка на первом этаже была пуста, лишь швейцар, казалось,почивал за столом, полностью отключившись от земных забот после полученногонокаута. Старк вышел, повернул за угол, залез в украденную машину и укатил.

Филлис Майерс жила в одном из новых многоквартирных домов наВест-сайд в Манхэттене. Ее полицейская охрана (в сопровождении детектива,носившего кроссовки «Найк», хоккейный свитер «Нью-Йорк Айлендерс» с закатаннымирукавами и те же неизменные темные очки) прибыла в половине одиннадцатогошестого июня и нашла ее целиком погруженной в творческую работу. Сперва онабыла малоразговорчивой и даже угрюмой, но значительно оттаяла, услыхав, чтокто-то, кого считают Джорджем Старком, может стремиться убить ее. Она ответилана все вопросы детектива об интервью Тада Бомонта, которое она называла«съемкой Тада Бомонта», заправляя свои три камеры новой пленкой и колдуя наддвумя дюжинами объективов. Когда детектив поинтересовался, чем она занимается,она ему подмигнула и заявила: «Я верю в девиз бойскаутов. Кто знает – можетдействительно что-то произойдет».

После допроса, уже за дверью квартиры, один из полисменовспросил детектива:

– Она верит в это?

– Конечно, – ответил тот. – Ее трудности в том, что онавообще ничто не считает реальным, кроме своих фотографий. Для нее весь мир –это фото, ожидающее происшествий. Это просто глупая сучка, котораядействительно верит, что она всегда стоит там, где надо, со своим объективом.

Ныне, к половине четвертого утра седьмого июня, когдадетектив давно уже удалился, прошло уже более двух часов после сообщенияохранникам Филлис Майерс об убийстве Дональдсона. Это сообщение пришло порации, закрепленной на их поясах. Им советовали быть особенно осторожными ичрезвычайно бдительными, поскольку психопат, с которым сейчас они моглистолкнуться, оказался в высшей степени кровожадным и изворотливым.

– "Осторожный" – это мое второе имя, – сказал копномер один.

– Какое совпадение, – вторил ему коп номер два. – А моевторое имя – «Чрезвычайный».

Они работали вместе более года и хорошо ладили. Сейчас ониподшучивали друг над другом, почему бы и нет? Они были вооруженными членамичервивого и старого, но самого прекрасного Большого Яблока, стоявшими в холлена двадцать шестом этаже многоквартирного дома. Кондиционеры работали отлично,и пока еще никто не прыгал с потолка с направленным на них автоматом «Узи»,который никогда не дает осечек. Это была реальная жизнь, а не восемьдесятседьмой роман в серии о полицейских подвигах или фильм о Рэмбо. А то, чтореальная жизнь включает в себя бессонную ночь здесь, могло быть даже чутьлучше, чем патрулирование в полицейской машине для прекращения пьяных драк вбарах или семейных ссор между не менее пьяными мужьями и женами в их квартирах.Реальная жизнь должна всегда предполагать их осторожность и чрезвычайностьдействий в кондиционируемых холлах жаркими ночами в городе. Так они твердосчитали.

Они бы продвинулись еще дальше в своих размышлениях на этутему, но двери лифта отворились, и из него вышел раненый слепой человек,неуверенно зашагавший внутрь коридора.

Он был высок и очень широкоплеч. Ему вряд ли было большесорока. Он был одет в спортивный плащ и брюки, которые не совсем подходили кплащу, но и не очень портили общее впечатление. Первый полисмен – «Осторожный»– имел время подумать, что человек, который подбирал одежду слепому, должениметь неплохой вкус. На слепом были также большие черные очки, которые съезжалиему на нос из-за сломанной дужки. Это были не затемненные очки, а самые темныесолнцезащитные, типа тех, что носил Человек-невидимка изо романа Уэллса.

Слепой держал обе руки протянутыми вперед. Левая былапустой, а в правой он держал грязную белую палку с резиновым набалдашником. Оберуки были покрыты засохшей кровью. Брызги крови были видны на плаще и нарубашке слепого. Если бы оба охранника Филлис Майерс действительно быличрезвычайно осторожными, одна вещь непременно показалась бы им странной. Слепойчеловек вел себя так, словно с ним только что случилось какое-то несчастье,что-то обязательно случилось не очень приятное, но кровь уже побурела изасохла. Это заставляло предполагать давность происшествия, факт, который долженбыл бы насторожить полисменов, как не соответствующий всему сценарию. Он долженбыл послужить для них красным сигналом тревоги.

Хотя этого, вероятно, и нельзя было требовать. Все произошлослишком быстро, а когда такие вещи происходят достаточно быстро, они не даютвозможности их обдумать и оценить даже при особой бдительности и чрезвычайнойосторожности. Вы просто плывете по течению.

Какое-то мгновение они еще стояли около дверей ФиллисМайерс, счастливые, как школьники, у которых отменили сегодня занятия из-заполомки в бойлерной, а в следующий миг окровавленный слепой мужчина ужеоказался перед самым их носом, размахивая своей грязной белой палкой в поискахнужного пути. Не было времени для размышлений, можно было только действовать.

– По-лиииция, – выкрикивал слепой еще даже до того, какдвери лифта открылись полностью, чтобы выпустить его. – Швейцар сказал, чтополисмены где-то здесь, на двадцать шестом! По-лиииция! Вы здесь?

Теперь он нашаривал путь в холле, палка постукивала изстороны в сторону, и – «хук»! – он коснулся стены слева и повернулся в другуюсторону, затем снова – «хук»! – стена оказалась и справа, и если еще кто-то непроснулся на этаже от этого грохота, то ему предстояла эта радостнаяперспектива уже в очень недалеком будущем.