– Да, но, Лиз... – шериф посмотрел на них обоих с выражениембеспомощного удивления, как будто он впервые осознал, что разговаривает слюдьми, потерявшими рассудок.

– Приберегите свои насмешки, – сказала она все тем жеколючим тоном. – У вас еще будет для них достаточно времени. У вас и всехпрочих. А пока же послушайте меня. Тад совсем не преувеличивал и не шутил,говоря, что Джордж Старк – не самый приятный парень. Тад, может быть, и думал,что он дурачится, но это не было просто шуткой. Я это знаю, даже если Тад этогосам еще не понял. Джордж Старк не просто не самый приятный парень, на самомделе – он ужасный парень. Он заставлял меня все более волноваться и страдатьиз-за каждой из четырех написанных им книг, и когда Тад наконец решил убитьСтарка, я поднялась в нашу спальню и расплакалась от чувства облегчения. – Онапосмотрела на Тада, который не сводил с нее взгляда. Она ответила ему глазамиперед тем, как продолжить. – Это правда. Я плакала. Я действительно плакала.Мистер Клоусон из Вашингтона был омерзительным мелким пресмыкающимся, но онпринес нам большую пользу, может быть, самую большую за все годы нашей семейнойжизни, и потому мне жаль, что он мертв, намного больше, чем жаль других.

– Лиз, я не думаю, что вы действительно хотите сказать...

– Не говорите мне, что я хочу или не хочу сказать, –ответила она.

Алан вздохнул. Ее голос оставался ровным и достаточнонегромким, чтобы не разбудить Уэнди или вызвать более энергичные подъемы головыУильяма перед тем, как он уляжется на своей половине манежа и заснет вслед засестрой. Алан почувствовал, что если бы не дети, он обязательно услышал быболее громкий голос. Может быть, даже голос, повернутый на всю катушку.

– Таду есть что сказать вам. Вам следует очень внимательновыслушать его, Алан, и попробовать хотя бы проверить или поверить его словам.Потому что иначе этот человек – кто бы он ни был – будет продолжать убивать,пока не дойдет до последней строчки в своем списке мясника. У меня есть некоторыесугубо личные причины не желать продолжения этого кошмара. Видите ли, я думаю,что и Тад, и я, и наши дети тоже могут находиться в таком списке.

– Хорошо. – Голос Алана звучал спокойно, хотя его мыслискакали в сумасшедшем темпе. Он делал большие усилия, чтобы подавить в себераздражение от несбывшихся ожиданий, даже злость, а может и удивление, ипопытаться рассмотреть эту сумасшедшую идею возможно более четко и объективно,насколько это было возможно. Не было, конечно, вопроса, истинна или ошибочнався эта гипотеза – она, несомненно, была за пределами разумной мысли – ноудивляло, почему они столь сильно беспокоились насчет целесообразности этого рассказа.Было ли это вызвано стремлением скрыть какие-то вымышленные сложности приосуществлении убийств? А может, что-то еще? Возможно ли, что они верили во всеэто? Казалось настолько диким, что пара хорошо образованных и рациональномыслящих людей – во всяком случае, до нынешнего разговора – могла бы поверить вэто, но от них по-прежнему не исходил тот самый аромат, по которому шерифбезошибочно мог уловить лгущих ему людей. Этого не было ни в первый его визитсюда, ни во все последующие. «Сознательно лгущих», – поправил себя шериф. –Продолжайте, Тад.

– Ладно, – сказал Тад. Он нервно прокашлялся и встал. Егорука потянулась к карману на груди, и Тад с изумлением понял, что машинальныйжест был связан с давно изжитой им привычкой: достать сигареты, которые он некурил уже многие годы. Он засунул руки в карманы брюк и взглянул на АланаПэнборна с тем выражением, каковое должно было бы у него появиться на лице,узрей Тад в своем кабинете неожиданного визитера.

– Здесь происходит что-то очень странное. Нет, более чемстранное. Это ужасно и необъяснимо, но это действительно происходит. И ононачалось, как я полагаю, когда мне было всего одиннадцать лет.

Тад рассказал обо всем: о головных болях в детстве, опронзительных криках и о сводящих с ума видениях стай воробьев, служившихпредвестниками приступов, и о возвращении в его сознание этих воробьев совсемнедавно. Он показал Алану страницу рукописи с надписью поперек ее чернымкарандашом: «ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА». Он рассказал о том ужасном приступе, которыйперенес в своей рабочей комнате в университете, и что он смог записать тогда(насколько это сейчас помнилось) на обороте заказного бланка. Он объяснил, чтоон потом сделал с этим бланком, и попытался описать свой страх и ужас,вызвавшие его стремление как можно скорее уничтожить написанное.

Лицо Алана оставалось бесстрастным.

– Помимо всего, – закончил Тад, – я знаю, что это Старк.Здесь. – Он сжал кулак и постучал по груди.

Алан Пэнборн ничего не говорил несколько секунд. Он началкрутить свое обручальное кольцо на среднем пальце левой руки, и эта процедура,казалось, целиком увлекла его.

– Вы потеряли в весе после женитьбы, – спокойно сказала Лиз.– Если вы не подгоните кольцо по размеру, то однажды потеряете его, Алан.

– Да, думаю, что это так. – Он поднял голову и взглянул наЛиз. Пока он говорил, случилось так, что Тад на несколько минут вышел изкомнаты в поисках чего-то, и только они двое остались там. – Ваш муж позвал васв кабинет и показал вам то первое послание из мира духов, сразу же как яуехал... верно?

– Единственное привидение >игра слов – spirit означаеткак «дух, привидение», так и «спиртные напитки»>, которое я наверняка знаю имного раз видела – это склад ликера в миле ниже по дороге, – спокойно сказалаЛиз, – но он действительно показал мне эту запись после того, как вы уехали,это верно.

– Сразу после моего ухода?

– Нет, мы укладывали детей спать, а потом, когда уже самисобирались ложиться, я спросила Тада о том, что он скрывает от меня.

– Между тем моментом, когда я уехал, и временем, когда онрассказал вам о затемнениях сознания и звуках птичьих голосов, были ликакие-нибудь периоды, когда он находился вне поля вашего зрения? То есть, былоли у него время, чтобы он мог подняться в кабинет и написать эту фразу, вот чтоя подразумеваю.

– Я не могу быть здесь уверенной в чем-либо, – ответила Лиз.– Мне думается, что мы были все время вместе, но я не могу этого утверждать сполной уверенностью. Да и вряд ли это будет решающим, если даже я скажу, что онникогда не выпадал из поля моего зрения, так ведь?

– Что вы подразумеваете, Лиз?

– Я подразумеваю, вы тогда решите, что я также лгу, верно?

Алан глубоко вздохнул. Это был единственный ответ, еслитаковой и вообще требовался.

– Тад не лжет здесь ни в чем.

Алан кивнул.

– Я ценю вашу прямоту, и поскольку вы не можете суверенностью утверждать, что Тад не покидал вас хотя бы на пару минут, я немогу обвинить вас во лжи. Я рад этому. Вы все же допускаете такую возможность,и, я думаю, вы также допустите, что альтернатива подобной возможности выглядитпросто дикой.