– Как вы догадались? – угрюмо спросил Шаронов, глядя в сторону.

– Я подумал, что затеять такую войну нельзя внезапно, – ответил Гуров. – Вы ведь пришли к этой идее исподволь, Леонид Иванович, верно? Сначала это было обычное раздражение, злоба, негодование. Вы заступились за честь товарища, избили наглеца. Потом вам показалось, что на этом поприще можно сделать гораздо больше. Вы наказали одного, другого, вошли во вкус… Надо сказать, что большую роль тут сыграл человек, который стал вашей и первой, и последней жертвой. Если бы не он, мы бы искали вас чуть дольше. Хочешь не хочешь, а придется нам ставить ему бутылку, когда он выпишется из больницы.

– А вы, значит, не хотите меня ни о чем спросить? – неожиданно произнес Шаронов, глядя на Гурова в упор.

– О чем? То, что было нужно мне, я о вас уже узнал, – пожал плечами Гуров. – Вы были прежде инженером-химиком – вот, видимо, откуда у вас появилась отрава – вы были знакомы с вором Веселым еще с тех пор, когда он был футболистом, вы прекрасно ориентировались во всех проблемах и персоналиях современного московского футбола… А остальное про вас пусть выясняет следователь и, быть может, судебный психиатр.

– А вы не хотите меня спросить, почему я это делал? – с вызовом сказал Шаронов. – Вы помните наш прежний футбол? Вы должны помнить! Когда я вижу, в какую помойную яму он превратился…

– Вам хочется окропить его кровью, – закончил за него Гуров фразу. – Из судей вы переквалифицировались в палачи, решили таким образом облагодетельствовать грешный мир… Небось не испытываете никаких угрызений совести из-за убийства Веселого? Подумаешь, воришку грохнули! А между тем деньги, которые он похитил из квартиры Шаповалова, забрали себе! К вашему несчастью, вратарь записал номера всех банкнот, которые прятал у себя в тайнике… У нас у всех бывают такие потаенные желания, но никому не приходит в голову реализовывать их. Если бы было иначе – во что бы превратился мир? Об этом вы подумали?

Шаронов хотел еще что-то сказать, но полковник Гуров резко отвернулся от него и, протянув руку, сказал кому-то из своих подручных:

– Что-то мне не по себе, устал… Выйду-ка на балкон, глотну свежего воздуха… И дайте кто-нибудь сигарету!