Но, может быть, тогда ей бы не хотелось Бойфренда.

В чулане в комнате отдыха стоят три гроба. Первая мысль Имми: для четвертого нет места. Раньше они часами играли с Оливером и Аланом. Теперь они почти не делают этого. Это ее вторая мысль. Имми ведь не может просто предложить достать их. Они принадлежат Эйнсли. Это не похоже на игру в куклы. Как если бы ты сказала подруге, что хочешь пообщаться с искусственными людьми, которых она держит у себя в чулане, да и вообще, они дружат с тобой только потому, что Эйнсли этого хочет. Если бы у Имми был Бойфренд, она бы не держала его в чулане у себя в подвале.

В первом гробу, который она открывает, лежит Оливер. Во втором — Минт. Дурацкое имя. Нет ничего удивительного в том, что он ведет себя странно.

— Привет, Минт, — говорит она. — Это снова Имми. Проснись.

Потом она задерживает дыхание и оборачивается, ища его взглядом, но его, разумеется, нигде нет. Это просто искусственный парень в искусственном гробу, не так ли? По крайней мере, так думает Эйнсли. А вот Имми думает, что не следует отключать Бойфренда только потому, что он не такой, каким тебе хочется его видеть.

Она запускает пальцы в его волосы. Они невероятно мягкие. Настоящие волосы. Это должно казаться жутковатым, но ей так не кажется. Будь он настоящим парнем Эйнсли, она бы не смогла так сделать.

Имми находит мягкую точку у него за ухом и нажимает. Одно нажатие — воплощенный режим, два — спектральный. Она нажимает еще раз. Она пробуждает его.

Когда Имми закрывает крышку гроба и оборачивается, Бойфренд-Призрак сидит на велотренажере. Он смотрит на нее, как будто она действительно там. Словно он знает ее, знает что-то о ней.

Как будто он видит настоящую Имми, ту, в чьем присутствии она сама не уверена. Хотя прямо сейчас она настоящая. Имми настоящая. Они оба настоящие. Чем дольше они смотрят друг на друга, тем более реальными становятся, и разве не такой должна быть любовь? Разве не это должна творить любовь?

— Я Имми, — говорит она. — Имоджин.

И добавляет:

— Жаль, ты не можешь сказать мне свое настоящее имя. Эйнсли не знает, что я это сделала. Так что будь осторожен. Не попадайся ей на глаза.

Он улыбается ей. Она протягивает руку, подносит ее к тому месту, где она коснулась бы его лица, если бы могла.

— Если бы ты принадлежал мне, — говорит Имми, — я бы не держала тебя в темном чулане. Если бы ты был моим Бойфрендом.

Остаток ночи состоит из гифок с изображением пенисов, «Орео» и испанской лексики. Когда мать Эйнсли усаживает Имми и Скай в машину, чтобы отвезти их домой, Имми оглядывается, и ей кажется, что она видит, как из окна спальни Эйнсли выглядывает парень. Не очень приятно думать о том, что Эйнсли осталась наедине со своим Бойфрендом-Призраком. Той ночью Имми засыпает, думая об Эйнсли, и потолках, и кухонных столах, и тонких мягких, как у младенца, волосах Минта. Интересно, кому раньше принадлежали эти волосы.

Имми не знает, известно ли Эйнсли, что ее преследует призрак. Она вроде бы не в духе, но, может, это опять из-за ее вечных проблем с матерью. Тем временем Скай и Элин ругаются из-за сапог, которые Элин взяла поносить и надела в дождь. Имми ни о чем не может думать, кроме Минта. Ей все время снится тот сон про машину, шоссе и океан. Минт рядом с ней в темноте, и над ними сияет луна. Может, это что-нибудь значит? Наверняка должно что-нибудь значить.

В пятницу группа «О Hell, Kitty!» дает концерт в «Колизее», билеты на который Элин подарила Эйнсли на день рождения. Скай и Имми собираются смотреть фильмы без них, но в последний момент Элин покупает Скай билет на концерт — в качестве извинения за испорченные сапоги.

Ну и ладно, Имми все равно не хочет никуда идти.

Когда она узнает, что мать Эйнсли, которая должна была отвезти девушек на концерт, тоже купила себе билет, посмотрев клипы «О Hell, Kitty!» на их канале на YouTube, Имми приходит в голову одна мысль. Эйнсли, конечно, будет недовольна, что мать едет с ними, но для Имми это шанс повидаться с Минтом.

Имми знает, где мама Эйнсли хранит запасной ключ. Она знает и код от сигнализации. Одно из преимуществ долгой дружбы: она серьезно упрощает незаконное проникновение в дом.

Имми говорит родителям, что ее пригласили на ужин к Эйнсли. Отец подвозит ее. Мама наверняка осталась бы ждать, пока кто-нибудь откроет входную дверь, потому Имми и попросила отца подвезти ее.

Она машет отцу рукой — уезжай, все хорошо, давай уезжай! — и отец уезжает. Имми заходит в дом Эйнсли. Она стоит в коридоре и тихо зовет:

— Эй? Минт? Привет.

Сейчас ранний вечер. Дом Эйнсли кишит тенями. Имми не может решить, включить свет или нет. Она смирилась с тем, что делает. Это доброе дело. Но включить свет? Это значит почувствовать себя как дома.

Первым делом она поднимает глаза кверху, не в силах удержаться, чтобы не посмотреть на потолок. Потом идет на кухню, садится на корточки и заглядывает под стол. Как бы там ни было, она почему-то рада, что Минта там тоже нет.

С каждой секундой делается все темнее и темнее. Наверное, и вправду нужно включить свет. Она проходит комнату за комнатой, включает свет, идет дальше. У нее такое ощущение, что Минт опережает ее, покидает каждую комнату, как только она попадает туда.

Наконец она его находит или это он находит ее? Они находят друг друга в комнате отдыха. Вот Имми одна, а в следующую минуту там Минт. Он стоит так близко, что она невольно делает шаг назад.

Минт исчезает. Затем снова появляется. Он еще ближе, чем раньше. Они стоят нос к носу. Вернее, нос к подбородку. Он не намного выше ее. Но она видит сквозь него: диван, велотренажер и швейный столик. Он не должен стоять так близко, думает она. Но ведь ее не должно здесь быть.

Все это неправильно. Но это не по-настоящему. Значит, все хорошо.

— Это я, — зачем-то повторяет Имми. — Я, э-э… Я хотела посмотреть, как ты… Э-э… Все ли с тобой в порядке.

Он моргает. Улыбается. Указывает на нее, затем протягивает руку, и та проходит прямо сквозь нее. Она втягивает живот. Он исчезает. Она оборачивается и снова видит его, он стоит перед входом в чулан.

Когда она протягивает руку, чтобы открыть дверь, он снова исчезает. Он там, в чулане, стоит перед своим гробом. Вот его снова нет. Она открывает крышку, и видит там его тело. Теперь ей понятно, чего он от нее хочет. Она запускает пальцы в его волосы, находит ту кнопку.

В голове у нее помутилось, и она стоит, не в силах шевельнуться и вытащить пальцы из его волос. И в этот момент он открывает глаза. И первое, что Минт, Бойфренд-Призрак Эйнсли, говорит Имми, это:

— Ты.

— Я? — шепчет Имми.

— Ты здесь, — говорит Минт.

— Я должна была тебя увидеть, — отвечает Имми.

Она поспешно выбегает из чулана, потому что не хочет разговаривать с Бойфрендом-Призраком Эйнсли, стоя возле гробов, в которых лежат Бойфренд-Вампир и Бойфренд-Оборотень, тоже чужие. Минт следует за ней. Он потягивается, поднимает руки, вытягивает шею, как делают обычно Бойфренды — словно они настоящие мальчики, которые, к сожалению, слишком долго пролежали в гробах.