«Хи-хи»— журнал сближения».

Хейвз улыбнулся своим мыслям и вошел в приемную. Вся комната была увешана масляными картинами мужчин с обнаженными торсами, выполняющих различные телодвижения. Вероятно, это были картинки для обложек журналов. Сильное впечатление производила картина обнаженного по пояс мужчины, вооруженного ножом и вступившего в смертельную схватку с акулой. Еще один, бронзовый от морского загара удалец ловко управлял узким каноэ. Храбрый ковбой бездушно скальпировал врага-индейца и, наконец, потрясающая картина дуэли: голые по пояс атлеты хлестают друг друга кнутами.

За столом сидела девица с полуобнаженным бюстом. Едва увидев ее, Хейвз влюбился в нее, во весь ее обнаженный бюст, но подавил в себе вихревые порывы могучими усилиями воли, вспомнив, что он здесь на работе. Девица на мгновенье оставила работу на печатной машинке и посмотрела на него.

— Мне нужен Дин Крамер, — сказал Хейвз. — Я из полиции. — Он протянул ей полицейский жетон. Девица взглянула безразлично на жетон, а затем лениво позвонила по телефону. Хейвз был рад, что он уже разлюбил ее.

— Пройдите сюда, сэр, — медленно протянула девица, лениво жуя резинку. — Комната десять, в центре холла.

— Благодарю вас, — поблагодарил ее Хейвз и, открыв дверь во внутренние комнаты, вышел в холл. Коридор также был обильно обклеен различными фотографиями. Здесь были изображены старинное оружие, спортивные машины, девушки в купальниках, без которых интерес к мужским журналам мгновенно улетучивался. Любой редактор мужского журнала должен зарубить у себя на носу то, что каждый мужчина в Америке жить не может без старых револьверов, спортивных машин и полуобнаженных девушек.

Что касается девушек в купальниках, то это Хейвзу нравилось, но единственным оружием, каким он интересовался, был револьвер, висящий у него под мышкой. Интересы его в автомобилестроении ограничивались стареньким «Фордом», который добросовестно возил его каждый день, как старый верный конь.

Двери в комнату номер 10 не было. Кстати сказать, и стен тоже. Вместо них во всю длину тянулась перегородка по грудь взрослого человека, которая разделяла комнату на две половины. Хейвз громко постучал по перегородке сразу же после того, как вошел. Человек за ней повернулся в крутящемся кресле и посмотрел на него.

— Мистер Крамер? — спросил Хейвз.

— Да. '

— Я детектив Хейвз.

— Проходите, — сказал Крамер.

Крамер был крепким мужчиной небольшого роста, с выразительными карими глазами и широким носом, с черными волосами и лохматыми, как у моржа, усами. «Усы, — подумал Хейвз, — отращены специально, чтобы придать солидность физиономии». Но он здесь промахнулся. «Не меньше двадцати пяти», — решил Хейвз.

— Садитесь, мистер Хейвз, — вежливо пригласил Крамер.

Хейвз опустился в кресло напротив него. На столе, перед Крамером, была груда иллюстрированных журналов в разных красочных переплетах и все с названием его фирмы.

Крамер поймал взгляд Хейвза.

— У меня журнальное издательство, — сказал он. — Все они одинаковые, только материалы разные.

Хейвз на минуту усомнился относительно разницы между различными материалами, но удержался и промолчал.

— По крайней мере, — продолжал Крамер, — мы стараемся разнообразить наши журналы. Они должны отличаться друг от друга, иначе никто даже и не взглянет на них у газетного киоска.

— Понимаю, — сказал Хейвз. .

— Что вас привело ко мне, мистер Хейвз? Вы не из почтового министерства?

— Нет.

— У нас возни|(ли некоторые проблемы с одним изданием, которое мы отправили по почте. Мы полагаем, ваше разрешение на пересылку изданий будет получено? А, вы не оттуда? Благодарю вас! Слава богу!

— Я из полиции, — ответил Хейвз.

— Что вам угодно в таком случае, мистер Хейвз?

— Скажите, приходила ли сегодня к вам женщина по имени Люси Митчел?

Крамер удивленно посмотрел на Хейвза:

— Да, приходила, а что?

— Что она хотела?

— Она полагала, что у меня имеются какие-то фотоснимки, принадлежавшие ей. Я уверил ее, что у меня нет ничего подобного. Также она справлялась у меня, не состою ли я в родстве с неким Саем Крамером.

— Саем Крамером? — притворился Хейвз, что не слышал этого имени.

— Да, именно так.

— А вы что, его родственник?

— Нет.

— Вы когда-нибудь видели эти фотографии Люси Митчел?

— Мистер Хейвз, у меня перед глазами фотографии с красотками каждый день. Я не могу отличить Люси Митчел от Маргарет Митчелл. — Он вздохнул и после паузы сказал — «Скарлетт О’Хара не была красавицей, но мужчины, как и близнецы Тарлетоны, не понимали этого, когда попадали в ее сети».

— Кто такие эти Тарлетоны? — удивился Хейвз.

— Первая строка из романа «Унесенные ветром». Это мое хобби. Я запоминаю первые, строчки всех известных произведений. Первая строчка книги может быть самой важной из всех в ней. Вы это знали?

— Нет, не знал.

— Я вижу, — ответил Крамер. — Это моя теория. Вы удивитесь, сколько авторов придают внимание первым строчкам! Они очень важны.

— Как насчет фотографий? — напомнил было ему Хейвз.

— «Полный собственного достоинства, толстяк Бак Муллиган вышел из-за лестницы, держа в руках мыльницу, зеркало и бритву», — процитировал Крамер. — Откуда это?

— Не знаю, — сказал Хейвз.

— Улисс, — пояснил Крамер. — Джеймс Джойс. Вот кто специалист в значимости первых строк! — Крамер замолчал на минуту, затем, припомнив еще что-то, сказал — «Это день венчания Ванга Ланга».

— «Страна обетованная», — отгадал Хейвз.

— Правильно, — ответил Крамер, немного удивленный. — А нот еще, мистер Хейвз. — Он задумался на мгновение и снова процитировал — «Или я стану героем в жизни, или эта конура останется другому — все покажет время».

Хейвз молчал.

— Это старая вещь, — произнес Крамер.

Хейвз продолжал молчать, глупо уставившись на Крамера.

— Давид Копперфильд, — торжественно выпалил Крамер.

— Точно, — согласился с ним Хейвз.

— Я знаю тысячи строк, — горделиво сказал Крамер. — Я могу…

— Извините, мистер Крамер, что вы скажете про фотографии Митчел?

— А что с ними? -

— Почему она хотела получить их?

— Она сказала, что боится, что кто-то имеет их на руках. Она почему-то решила, что этот человек — я. Но я ответил ей, что меня это очень мало интересует, так же, как и ее снимки. Короче говоря, мистер Хейвз, я сыграл для нее как… — лицо Крамера засияло. — Вот точно так… Послушайте…

— Минутку, мистер Крамер, я бы…

— «Когда он закончил упаковываться и пошел в казарму, отряхивая пыль с рук, очень аккуратный, приятный молодой человек в летней униформе цвета хаки, было еще раннее, прохладное утро». — Крамер вскрикнул — Знаете откуда?

— Нет.

— «Отсюда и в вечность». Джонс много смысла вложил в эти Первые строки. Видно, что стоит лето, что дело происходит утром! Что вы находитесь на армейском посту, который, очевидно, покинули, чтобы пойти куда-то, и он дает прекрасное описание своего героя. Это прекрасные строки!

— Может быть, вернемся к Люси Митчел, — предложил Хейвз.

— Да, можно, — согласился Крамер, но энтузиазм