предложение, от которого было трудно отказаться.

Мэгги дергает Арти за руку.

– А что случилось с картинами, которые тут были? – Арти смотрит на голые стены. Домик Фредди уже не узнать – строители ломают старые кухонные шкафы, и все вокруг покрыто пылью.

– Про картины ничё не скажу, дружище. Когда мы приехали, тут было пусто.

– Ладно, спасибо. Еще один момент – может быть, вам известно, кто новый владелец?

– Не, – мужчина пожимает плечами. – Нас лондонская компания наняла. Так-то мы в Пензансе работаем.

– Ясно. Ну, спасибо, что уделили время. – Арти разворачивается к выходу и тянет за собой Мэгги.

– А где картины Фредди?! – восклицает она, оставаясь на месте. – Их что, выбросили?

– Нет, уверяю тебя, Мэгги, это не так, – мягко говорит Арти. – Не переживай, мы их найдем.

– Спросите у Джорджа в десятом доме, – предлагает мужчина, с беспокойством глядя на Мэгги. – Если тут было что-то важное, может, он знает.

– У Джорджа? – уточняет Арти.

– Он прежний владелец. Он хотя дом продал, но доглядывает за ремонтом по просьбе нового хозяина. Иногда заходит проверять нас.

– Хорошо, мы так и сделаем. Спасибо еще раз. – Арти снова тянет Мэгги за руку, и на этот раз она следует за ним.

– Арти, где картины Фредди? – снова спрашивает она.

– Я не знаю, Мэгги, – твердо говорит Арти, – но мы выясним.

Они стучат в дверь десятого дома, и им открывает мужчина в белой майке, шлепанцах и подтяжках.

– В чем дело? – подозрительно вопрошает он.

– Доброе утро, – уверенно говорит Арти, предполагая, что это и есть Джордж. – Насколько мне известно, это вам принадлежал дом номер три ниже по улице?

– Да. И что с того?

– Мы были друзьями с прежним арендатором, Фредди… – Арти вдруг осознает, что не знает фамилию Фредди.

– Вы имеете в виду с Уилфредом? Так его по-настоящему звали, а детям он разрешал называть себя Фредди, потому что так проще. А вы были на его похоронах? – спрашивает он, глядя на них.

– Да. А вы, наверное, тоже?

– Да. В костюме я выгляжу иначе. – Джордж проводит рукой по редеющим волосам. – Я решил, что надо сходить, потому что вряд ли много народу будет, и оказался прав. А почему вы спрашиваете про Уилфреда?

– Нас интересует, что случилось с картинами после его кончины, – говорит Арти. – Я знаю, что дом вы продали, а уборку перед приездом рабочих вы проводили?

– Странно, что вы об этом спрашиваете, – Джордж хмурит лоб, – потому что я думал о том же. Еще сегодня старый Уилфред рисовал себе, а на другой день его увез гробовщик. А когда несколько дней спустя я пошел проверить, заперт ли дом, все картины пропали.

– Пропали! – повторяет Арти. – А куда?

– Не знаю. Странно как-то. Больше, похоже, ничего не взяли, да у него толком ничего и не было – только картины. Им была грош цена, поэтому я не стал заявлять в полицию. Может, кому-то они приглянулись… чем именно, не знаю, потому что смахивали на детскую мазню. Без обид, крошка, – обращается он к Мэгги.

Мэгги пристально смотрит на него и молчит.

– А когда вам предложили продать дом? – спрашивает Арти.

– Через несколько дней. Вдруг ни с того ни с сего, но предложение было такое выгодное, что грех отказываться. Для нас с женой это целое состояние.

– И вам известно, кто его купил?

– По-моему, какая-то лондонская компания. Я в этом не особенно разбираюсь, поэтому с бумагами и всеми закавыками помогал мой сын, чтобы все было по закону. Он у меня в банке работает, – гордо говорит Джордж. – Очень головастый.

– Не сомневаюсь, – кивает Арти. – И с вами до конца рассчитались? Деньги пришли полностью?

– Да, все на новеньком банковском счете. Его нам сын открыл.

– Удивительно, как все складно вышло, – говорит Арти, чувствуя себя совершенно обескураженным. Шансы найти картины Фредди таяли прямо на глазах.

– Жаль, что не могу помочь с картинами, – говорит Джордж и снова смотрит на Мэгги. – Знаю, ты много навещала Уилфреда – он всегда ждал твоего прихода.

У Мэгги такой вид, точно она вот-вот заплачет.

– Почему они пропали, можно только догадываться… – Джордж качает головой. – Должно быть, их забрали ночью, потому что днем кто-нибудь увидел бы. Загадка да и только.

– Загадка, которую я намерен разгадать, – решительно говорит Арти. – Такой прекрасный художник, как Фредди, – нет, Уилфред – …какая у него была фамилия?

– Джоунз, – говорит Джордж. – Его звали Уилфред Джоунз.

– …такой художник, как Уилфред Джоунз, не будет забыт. Я об этом позабочусь.

Картинки сливаются и постепенно исчезают.

– Ну вот, опять о грустном. – Я поворачиваюсь к Джеку. – Что все-таки случилось с картинами?

– Очевидно, их украли, – отвечает Джек, по-прежнему не отводя взгляда от мольберта.

– А кому понадобилось красть стариковские картины? Послушать, так они походили на детские рисунки и не могли представлять никакой… – мой голос пресекается, я вглядываюсь в стоящие на мольберте изображения.

– Что-то не так? – спрашивает Джек. – Ты вдруг побледнела.

– Детские рисунки, – повторяю я. – Они походили на детские рисунки.

– И что с того?

– В последний раз я видела подобные картины в галерее «Лайл» на выставке Уинстона Джеймса. Такое искусство принято называть «наивным» или «примитивным», хотя оно совсем не так очевидно, как кажется всем, не исключая меня.

– Не улавливаю твою мысль, Кейт.

Я задумчиво смотрю на Джека.

– Нет, быть того не может!

– Чего именно? – Джек выглядит растерянным. – О чем ты говоришь?

– Уилфред Джоунз. Уинстон Джеймс. Инициалы одни и те же.

Джек непонимающе смотрит на меня, хочет что-то сказать, и тут до него доходит.

– Погоди-ка, ты хочешь сказать, что этот Уинстон Джеймс украл картины Фредди?

– Утверждать не стану, но Джулиан говорил, что его отец купил домик Фредди примерно в это время. Удивительное совпадение, ты не находишь?

– Но зачем? Ведь он был состоявшимся художником. К чему ему было красть чужие картины?

– Не знаю. – Я морщу лоб, пытаясь вспомнить наши с Джулианом разговоры о его отце. – Не уверена, что тогда он был настолько успешным. Возможно, увидев картины Фредди, он решил, что на них можно сделать деньги. Арти, похоже, считал их очень хорошими.

– Если он не был успешным, тогда как он смог купить коттедж?

– Ну не знаю! – расстроенно говорю я. – Но, черт возьми, я это выясню! – в моем голосе звучит не меньше решимости, чем прежде у Арти. – Вероятно, тут и кроется причина, почему нам это показывают, – говорю я изумленному Джеку. – Возможно, магия Сент-Феликса именно с этой целью выбрала нас.

Глава 32

– Я так рад, что вы позвонили, Кейт, – говорит Джулиан, когда пару дней спустя мы с ним встречаемся в одном из кафе, чтобы выпить кофе. – Мне очень стыдно за тот вечер и крайне жаль, что так произошло.

– Все в порядке, Джулиан. Кто старое помянет и так далее. Вообще-то вы мне оказали услугу. – Я стараюсь держаться сдержанно и спокойно. Мне нужно больше узнать про отца Джулиана и какое он может иметь отношение к пропавшим картинам.

Накануне мы с Джеком сходили на выставку Уинстона Джеймса в галерее «Лайл» и самым тщательным образом рассмотрели все картины. Все они были написаны в примитивном стиле, одинаковыми твердыми линиями и широкими мазками и на всех в правом нижнем углу стояли инициалы «УДж». Раньше