– По правде говоря, не знаю. Наверное, он хотел продать свои картины в другом месте… и у него получилось! Успех пришел очень быстро. Не думаю, что американцы видели что-то подобное прежде.

Я киваю, обдумывая услышанное.

– А когда он купил тот коттедж? До того, как уехал из Сент-Феликса, или после – на выручку от продаж?

Джулиан не находит ничего странного в этом вопросе, и это хорошо.

– О нет, он приобрел его только в начале шестидесятых, когда продал много работ и начал зарабатывать хорошие деньги. Мне кажется, прежде там была мини-гостиница типа «постель и завтрак».

– Не маловато ли места для гостиницы? В коттедже всего пара комнат наверху.

– Да, пожалуй. В ту пору на этой улице были и другие мини-гостиницы. Я помню, какая-то лондонская фирма скупала эти домики один за другим, а потом ими заправляла одна хозяйка. Наверное, по утрам ее постояльцы завтракали всем скопом в одном из коттеджей, – он улыбается своей шутке, а потом качает головой. – В любом случае, сейчас это совершенно неважно.

– Конечно нет. Я просто думаю, зачем вашему отцу, проживавшему в Америке, понадобилось покупать старую рыбацкую хибару?

– Возможно, из ностальгических чувств? Или, зная папашу, вероятнее предположить, что он увидел в этом финансовую выгоду. Это ведь в шестидесятые появилась мода на заграничный отдых? Готов поспорить, что мини-гостиницы несли убытки, а тут подоспел папаша и купил по дешевке. Очень на него похоже.

Я улыбаюсь. Пока мы никаким боком не подобрались к картинам Фредди – просто вырисовывается не очень привлекательный портрет Уинстона Джеймса.

– Я на днях была в галерее, – небрежно роняю я, болтая ложечкой в полупустой чашке, – и снова рассматривала картины вашего отца.

– И что, – Джулиан допивает свой кофе, – наслушались охов и ахов, как де это замечательно?

Этот почти саркастический тон совсем не похож на Джулиана, с которым я когда-то познакомилась, – превозносившего работы отца на открытии выставки. Тот Джулиан гордился собой и отцовскими картинами, а у нынешнего был совсем другой характер – ему хотелось исправить собственные ошибки и быть непричастным к ошибкам отца.

– Нет, я просто хотела взглянуть еще раз. Простите, если я скажу что-то не так, но то, как вы описываете своего отца, никак не вяжется с его стилем живописи. Я имею в виду он… – я тщательно подбираю слова, – простой и чистый, а послушать вас, так ваш отец был… – я замолкаю, но Джулиан договаривает за меня:

– Тем еще ублюдком? Так выходит?

– Ну, я бы так не сказала…

– Тем не менее он им был, – настаивает Джулиан. – Отца интересовали только деньги и как их приумножить. Ему никогда не было дела до меня, да и до всех остальных тоже. Думаю, мама была для него просто трофейной женой. В свое время она была очень хороша собой и, как я уже говорил, происходила из очень богатой семьи. Поэтому отец ею заинтересовался. Повторяю, он обожал деньги.

– Уверена, это не так.

– Так, Кейт. Что бы я ни делал, его все не устраивало. Он дал мне место в компании не потому, что доверял, а чтобы держать меня на виду и не допустить, чтобы я подставил его и опозорил его имя. Я вообще удивляюсь, что он оставил меня во главе компании после себя. Не случись этого, возможно, я был бы счастливее. По крайней мере, твердо стоял бы на собственных ногах.

– А ваша мама – она еще жива? – осторожно спрашиваю я.

Джулиан качает головой.

– Нет, она скончалась пять лет назад.

– Значит, вы теперь один? У вас нет ни братьев, ни сестер?

Джулиан снова качает головой.

– Возможно, вопрос прозвучит бестактно, но вы унаследовали состояние матери?

Джулиан удивленно смотрит на меня.

– Да. А что?

– И оно обособлено от активов отцовской компании?

– Абсолютно. Так было всегда. Но это между нами, Кейт. В компании я работаю по найму, у меня даже собственной доли нет. После смерти отца я решил, что так будет правильнее. Мне проще получать большое жалованье.

– Хорошо, – киваю я, осмысливая сказанное. – Просто замечательно.

– Что именно? – недоуменно спрашивает Джулиан. – Куда вы клоните, Кейт?

– Советую вам как можно скорее уволиться и подумать над тем, чтобы перебраться в другие края или попробовать себя в новом качестве.

– А с какой стати?

– Во-первых, это позволит вам выйти из тени отца, которая заслоняет вас и все ваши начинания. А во‐вторых, – я снова делаю паузу: так ли нужно ему говорить? Да, увы. Не предупредить его было бы нечестно. Он ни в чем не виноват. – А во‐вторых, – повторяю я, – у меня есть предчувствие, что репутация Уинстона Джеймса и его компании очень скоро может сильно пострадать от… скажем так, плохих новостей. И когда эти новости разлетятся, думаю, вам стоит находиться от них подальше.

Глава 33

– И он нам поможет? – недоверчиво спрашивает Джек. – Вот так запросто?

– Да. Я же говорила, Джулиан не такой плохой.

– Но какой ему интерес марать репутацию отца? Мне казалось, все будет с точностью до наоборот – он будет пытаться помешать тебе.

Я бросаю мячик Барни, и мы с Джеком наблюдаем, как он мчится за ним по песку. Мы отправились с псом на прогулку, чтобы наедине обсудить состоявшийся ранее разговор с Джулианом – подальше от чутких ушей персонала наших магазинов.

– Джулиан никогда не любил отца, и, я считаю, он человек довольно строгих принципов. Если бы он хоть на мгновение подумал, что его отец украл картины, он бы первым признал это.

У Джека не столь уверенный вид.

– Не сомневайся, Джек. Джулиан не отступит.

– А он не поинтересовался, откуда нам это стало известно? Или ты рассказала ему все?

– Нет, не все. Разумеется, про картины и вышивки я умолчала, сказав, что не могу раскрыть источник информации, иначе я нарушу обещание. Я попросила его поверить мне на слово.

– И он поверил?

– Думаю, да.

– Вряд ли я бы так смог. – Джек наклоняется, чтобы снова бросить мячик.

– Здрасьте вам!

– Нет, я хочу сказать без доказательств. Тебе я, конечно бы, поверил. Я бы тебе и жизнь свою доверил. – Он берет меня за руку, и я улыбаюсь ему. – Ну, значит ждем?

– Да, пока ждем, и, надеюсь, Джулиан сделает, как сказал.

На следующий день я стою в магазине перед витриной и думаю о Кларе, Арти, Мэгги, а теперь еще и о Фредди, и тут заходит Молли.

– Я это сделала, – с ужасом говорит она.

– Что именно? – рассеянно спрашиваю я.

– Порвала с Чесни.

– Извини, Молли, я не поняла. И как прошло?

– Не очень. – Молли пожимает плечами.

– Обычно так и бывает. И как он держался?

– Сначала агрессивно, потом точно ему… прикольно.

– Прикольно?

– Ну, как будто я понарошку. Мне кажется, он не поверил, что все всерьез. – Она усмехается. – Вот такое у него самомнение.

Я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе.

– Знаешь, тебе еще не раз придется расставаться с парнями. Это всегда нелегко.

– Пожалуй, мне не стоит иметь дело с мужчинами, – вздыхает Молли. – Это так напрягает. Лучше буду тусить с Беном – ты знаешь, что он гей?

– Да, – улыбаюсь я. – Он славный парень.

– Он классный, и с ним гораздо интереснее, чем с настоящим бойфрендом. Мы офигенно проводим время без всей этой лабуды.

У меня звонит телефон – я вынимаю его из кармана и смотрю на экран. Это