– Да при чем тут папка?! – перебил ее Федор. – Она в данном случае носит функцию упаковки. Какая разница, во что упакован бриллиант – в дорогущий футляр или спичечный коробок? Он же не перестанет от этого быть бриллиантом! А насчет Гайдна… Я знаю только одно: «Гугл» меня еще никогда не подводил. Если он говорит, что это Гайдн, значит, так оно и есть. Кстати, у нас есть отличный способ узнать мнение профессионала.

– Это какой же?

– Ты спросишь о ней Роберта. Кто, как не он, разбирается во всех этих старинных композиторах? – и Федор похлопал по папке ладонью.

– Роберта? Но как? – растерялась Ася.

– Ты же идешь на концерт.

– И что? Я буду в зале, он – на сцене. Как я смогу…

– Я в шоке! – Федор закатил глаза, изображая обморок. – Ты разве не знаешь, что после концерта можно зайти к артисту в гримерку? Опять же, можно подкараулить его у черного хода.

– Ага, конечно. А сам-то ты хоть раз заходил? Подкарауливал?

– Послушай, Ася, речь идет о мужчине, просекаешь? О мужчине! Ну с какими глазами я буду за ним бегать? С голубыми? Нет! Если бы Роберт был девушкой, то я бы даже не заикался – пошел бы сам. Но в данном конкретном случае… И потом, я же видел, как он на тебя смотрел!

– Как? – Ася почувствовала, что краснеет, а еще поняла, что спорить с Федором бесполезно. И разговора с Робертом ей не избежать. – А что ты хотела мне рассказать?

Ася вкратце пересказала разговор с Катей.

– Это же совсем меняет дело! – обрадовался Федор. – Убийца продолжает ходить вокруг квартиры! А значит, Иван Станиславович не убийца. Сейчас полиция сложит два и два и отпустит его на все четыре стороны.

– А если не сложит?

– Будь спок. Обязательно сложит.

* * *

До Улуру они добрались к концу следующего дня. С первого взгляда гора не впечатлила. Черный камень чем-то смахивал на уменьшенную «палатку» крымского Чатыр-Дага, Кристина даже почувствовала легкий укол разочарования. Впрочем, укол был слишком незначительным для того, чтобы испортить настроение от поездки. Тем более что всего через несколько часов – на рассвете – Улуру предстал перед ней совсем в другом свете.

На фоне тревожно-кровавого восходящего солнца черный камень превратился в темно-лиловую грозовую тучу. Небо светлело, и Улуру набирал краски. Солнце щедро делилось с ним царственным пурпуром, и гора то вспыхивала ярко-алыми бликами, то, словно успокаиваясь, розовела. К обеду монолит сиял словно огромный золотой слиток на фоне ультрамаринового, без единого облачка, неба. На вечер Тимур заказал место на «закатной» площадке. Он добродушно ворчал, сравнивая предприимчивость аборигенов – устроителей площадки и их «коллеги» из далекой России, продававшего билеты в Провал. Засыпающий Улуру был совершенно иным. Не уменьшенной копией крымского гиганта, а удивительным, невероятным, фантастическим пришельцем, занесенным на Землю миллионы лет тому назад.

Следующие два дня были под завязку наполнены путешествиями – походами, полетами на вертолете и даже экзотическим туром на верблюдах, флегматичных добрых животных.

Уезжали на рассвете.

– Надеюсь, ты не набрала с собой камней? – спросила Кристина у Леночки, тщетно пытающейся проснуться.

– Нет! – замотал головой ребенок, прижимая к груди рюкзачок с «феиным» платьем.

– Ну и молодец, а то помнишь, Миша рассказывал…

Дальнейшую часть фразы заглушил звук захлопывающейся двери – Тимур, застегнув ремень детского сиденья, занял свое место, повернул ключ зажигания, и «Тойота» двинулась в обратный путь.

* * *

В этот день дежурство обещало быть спокойным. Оливер расположился за столом Дороти, делая вид, что изучает недавно принесенные анализы. На самом деле отсюда открывался отличный вид на палату коматозных больных, где уставшая от дневных забот Лина, сдвинув разделяющую перегородку, расположилась в кресле между кроватями Железного Арни и Спящей красавицы. Она что-то читала вслух из лежащей на коленях тетради, а пациенты тихо внимали ее голосу. Оливер поймал себя на желании очутиться на месте одного из них. Например, миссис Гриффин. В последние дни она семимильными шагами шла на поправку, и если так будет продолжаться дальше, скоро отправится домой. Ну, положим, не скоро… Оливер принялся было подсчитывать, сколько дней или недель отделяет Спящую красавицу от выписки, но звук пейджера прервал его мысли. «Просьба всех свободных врачей дежурной смены прибыть в приемное отделение», – гласило сообщение. Обычно это означало, что где-то произошла большая авария и приемное отделение нуждается в дополнительных руках. Кинув последний взгляд на Лину, Оливер не без сожаления направился к лифту.

Лина слышала звук пейджера, видела, как срочно подхватился и ушел Оливер.

«Мне все равно», – твердо сказала она сама себе. А в голове заезженной пластинкой крутилась фраза Живки: «Вся больница знает, что у него любовь с докторшей из приемного. Как у него ночное дежурство, вечно к ней бегает». От подступивших к горлу слез стало тяжело дышать.

– Прости меня, Арнольд, прости, пожалуйста, – Лина прижалась щекой к ладони мужа. – Мне никто не нужен, кроме тебя…

Спустившись в приемное отделение, Оливер узнал причину срочного вызова: на Дарлитнгхерст-роуд – крупная авария, госпиталь Святого Георга – ближайшее к месту аварии лечебное учреждение, и большинство пострадавших будет доставлено именно сюда. Первые «Скорые» уже на подъезде.

Он зашивал рану на лбу у молодого парня, когда в смотровую вошла медсестра приемного отделения Анна Ридли.

– Олли, в пятой смотровой женщина с ребенком требует тебя.

– Хорошо, я здесь закончу и подойду, – коротко отозвался Коллинз.

За время, пока он штопал первого пациента, приемное отделение превратилось в филиал военного госпиталя на передовой. Десятки истекающих кровью легкораненых в ожидании своей очереди, носилки с тяжелыми пациентами, толпы сопровождающих, вместо помощи вносящих лишь досадную сумятицу в слаженную работу медперсонала.

Женщину из пятой смотровой он сначала не узнал. Заплаканная, она протягивала к нему испачканные кровью руки и что-то очень быстро говорила. Просила найти кого-то… Волнение превратило ее и без того с трудом доступный для понимания английский в набор бессмысленных звуков. А потом он увидел девочку – испуганную, бледную, прижимающую к груди рюкзачок – и понял: это же переводчица миссис Эдгертон и ее дочка! Каким боком их занесло в эту страшную аварию? Наверное, ехали в госпиталь к матери.

В первую очередь Оливер осмотрел девочку. Если не считать длинного, но неглубокого (обойдемся без швов, только обработать и наложить повязку) пореза на голени, никаких других повреждений у нее не было. Нужно отправить ее к матери – Лина наверняка соскучилась по малышке.

– Попросите кого-нибудь отвести девочку в мое отделение, – попросил он Анну Ридли, выполнив необходимые манипуляции.