– Зачем мы сюда приехали? – спросила она, тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение.

– Вы же здесь живете, – сказал он с доброй улыбкой.

– Нет, не здесь, – она назвала адрес и открыла дверь.

– Так куда же вы тогда пойдете? Сидите, я довезу. – Если Роберт и был недоволен, что из-за ее бестолковости ему придется делать здоровенный крюк, то умело это скрывал.

– Нет, – засопротивлялась Ася, – вам нужно отдохнуть. Вы же устали…

– Для меня музыка – это удовольствие. Разве можно устать от удовольствия? Моя самая большая мечта – сделать звук скрипки одним из повседневных звуков, окружающих людей. Как, например, вот этот, – и он кивнул на дворники, снова принявшиеся за работу.

Асин мобильник опять затрясся.

– А как вы попали на работу в Англию? – спросила она.

– Очень просто. Я участвовал в конкурсе. Довольно престижном. Вышел в финал. Занял четвертое место из двенадцати финалистов. Меня заметили, пригласили. Но обстоятельства… Сразу не поехал, думал – все. Пролетел. А потом позвонил и узнал, что меня еще готовы принять. И вот еду.

– А как же ваши местные почитатели?

– Я вернусь. Обязательно вернусь. Ну вот, мы, кажется, приехали.

Ася вспомнила про злополучную папку. Если сейчас Роберт уедет, Федор будет ныть, что она не выполнила его поручение. На самом деле нытье Федора Асю мало беспокоило. Ей не хотелось расставаться с Робертом. Она понимала, что расставание неизбежно, что они в этой жизни курсируют по абсолютно разным орбитам, и все-таки хотела продлить хоть ненамного радость случайной встречи, которую она не забудет никогда.

– Роберт, – решилась она, – мне нужно показать вам одну вещь. Можно? Это ненадолго.

Он с готовностью согласился. Взял из салона скрипку, пиcкнул брелоком центрального замка. Окна квартиры были темными. Вероятно, Федор уничтожил все продукты и пошел с Джоном в ближайший гастроном. Но Асю это не огорчило. Даже наоборот, перспектива еще какое-то время побыть с Робертом наедине наполняла душу тихой радостью. Ей нравилось слушать его голос, видеть его улыбку, обращенную только к ней.

Папка лежала на столе, и Роберт сразу ее заметил. Прямо в ботинках прошел по одуванчиковому ковру, аккуратно положил на стол скрипичный футляр, взял папку в руки, открыл и впился глазами в нотный лист.

– Как вы думаете, Роберт, это может быть написано самим Гайдном?

Роберт поднес ладонь к листу бумаги, закрыл глаза, словно прислушиваясь к своим ощущениям, и сказал глухим голосом:

– Я не думаю, я знаю. Гайдн, папаша Гайдн! Великий и неповторимый. Эта папка была у дяди Ашота. Всегда была. Она и дудук – два волшебных артефакта, озаряющих своим ореолом всю мою жизнь. Дудук, как я уже говорил, перешел ко мне, а папка стояла у дяди Ашота на серванте, на почетном месте. А потом она пропала. Дядя Ашот, скорее всего, знал, куда она делась, но молчал. Только злился, когда я спрашивал. А потом он переехал со всем своим семейством из Рослани в Приморск. Отдайте папку мне, Ася!

– Как отдать? – не поверила своим ушам Ася.

– Просто так. Насовсем. Я возьму ее и уйду.

Ася покачала головой:

– Я не могу. Она не моя… Мне нужно ее отдать. Мне не верится, что это действительно написано самим Гайдном. Это же просто отрывок из партитуры. Зачем кому-то нужно было вытаскивать отдельный лист?

– Вы просто не представляете, о чем говорите. С одной стороны, Гайдн очень уважал свой труд. Писал исключительно на бумаге высшего качества, самыми лучшими чернилами. С другой – он много лет служил капельмейстером при дворе князя Эстерхази. В его обязанности входило руководство ансамблем и сочинение музыки по требованию своего работодателя. Ряд произведений писались в честь какого-либо именитого гостя и тут же вручались ему. А еще у Гайдна была довольно сварливая супруга, которая использовала его рукописи для папильоток и заворачивала в них бутерброды.

– Зачем же он на ней женился?

– Хороший вопрос. Этого не знает никто. Известно только, что он очень любил ее сестру, но та почему-то ушла в монастырь. Развестись он не мог из-за существовавших законов. Поэтому утешался тем, что изменял своей благоверной. И писал музыку. Сейчас считается, что он был чуть ли не крепостным князя Эстерхази, но почему же тогда от его музыки веет такой свободой и радостью? Восторженностью до простодушия? Чистотой и безграничностью? Даже там, где по закону жанра автор должен быть грустен и лиричен и радоваться вроде бы нечему, все равно подспудно присутствует та же радость, только сдержанная, насколько это возможно. Отдайте папку, Ася!

Ася снова покачала головой:

– Почему вы так уверены, что это именно та папка? Эта принадлежала Братской.

– Потому что она сама мне ее показала. Сказала, что получила ее в подарок от какого-то армянина и что отдаст мне папку, если я помогу ей победить в конкурсе. Я пообещал, но понимал, что это дело практически безнадежное. Конечно, она была пластична, двигалась хорошо, но не могла составить конкуренцию более юным исполнительницам.

– И тогда?

– Да, я решил украсть папку. Дождался, пока она уйдет, и обшарил всю квартиру. Папки не было. Я потребовал, чтобы она подтвердила, что папка по-прежнему у нее. Она попросила меня погулять несколько минут, а потом позвала и показала ее. Я понял, что папка где-то в квартире и нужно еще раз обыскать ее. Мы продолжали репетировать. А потом конкурс. Приглашение в Лондон. Я просил ее отдать мне папку, умолял, сулил большие деньги, угрожал. Она отказывалась.

– И тогда вы убили ее, – сказала Ася, холодея от страшной догадки. Она пристально посмотрела на Роберта. Расстегнутое кашемировое пальто позволяло видеть концертную рубашку, которую он не успел переодеть. Черная, шелковая, с высоким воротничком-стойкой. Действительно, есть определенное сходство с сутаной католического священника, только без белого подворотничка.

– Убил? В каком-то роде да. А что бы вы сделали на моем месте? – спросил он, по-прежнему глядя на нее с доброй улыбкой.

– Не знаю, но убивать не стала бы, – твердо сказала Ася, прижав папку к груди. – Извините, Роберт, я не могу отдать вам папку. Она принадлежала Братской… А мужчина? Вениамин? Его тоже?

– Не очень понимаю, о ком вы говорите.

– Сосед Братской. Помните, мы рассказывали вам о нем? Что он может опознать убийцу? Помните? – Роберт неопределенно пожал плечами. – Его нашли в подъезде со сломанной шеей на следующее утро после того, как мы познакомились. Как-то уж очень вовремя он упал с лестницы, вы не находите?

– Как вам будет угодно, только отдайте мне наконец эту чертову папку.

– А вы не слышали, что у соседки, наткнувшейся на Веню, случился сердечный приступ? Она сейчас в реанимации, и если, упаси бог, с ней что-нибудь случится, ее смерть тоже будет на вашей совести.

– Господи, Ася, вам нужно стать писательницей. Да, признаюсь, это я убил всех, только отдайте мне наконец-то чертову папку!