— Сэр.

— Мне нужен помощник. Понимаешь, Лефтвич хоть и придурком был, но все же каким-никаким помощником. И я бы не хотел оставаться без помощника именно сейчас, понимаешь?

Капрал заговорщицки подмигнул, продолжая писать.

— Сегодня ночью будет большое веселье. По правилам точный выстрел не считается, если у тебя нет свидетелей, подтверждающих его, то, что попал именно ты, а не какой-нибудь Джонни Дубинноголовый, который садит длинными очередями в белый свет как в копеечку. Мне нужен свидетель, понимаешь. Взамен — я подам рапорт после того, как мы выберемся из этой задницы, и ты будешь моим помощником, а если повезет — то и вторым номером. В этой роли обещаю тебе много пива, бифштексов, увольнительные, и офицеры не будут эксплуатировать твою задницу. Единственная проблема — можно умереть, но по крайней мере, ты умрешь быстро. Итак, мне нужен свидетель для сегодняшнего стрелкового соревнования. Что скажешь?

Он псих… Точно псих.

— Сэр… полагаю, мой пулемет будет нелишним совсем в другом месте, и я не смогу отвлекаться на что бы то ни было другое.

Капрал Бучетт пожал плечами.

— Как знаешь. Тогда уноси свою задницу с моей стрелковой ячейки. Ты меня демаскируешь.

По дороге к своей стрелковой ячейке Пинкстон встретил Алана, парня, с которым Лефтвич был из одного города. От него-то он и узнал, что рядовой Лефтвич погиб.

* * *

— Черт… Черт бы все побрал…

Прайвит Джек Пинкстон пробежал несколько шагов, держа пулемет с заправленной лентой перед собой, и плюхнулся рядом с Громыхалой Маком — отрядным специалистом по подрывным и саперным работам, сержантом Биллом МакРафферти. Места за валуном для двоих было мало — но хоть какое-то укрытие успокаивало.

Рядом с Громыхалой лежал его мешок — Громыхала спрятал его за валун, а на оставшееся место втиснулся сам. Весьма разумно — учитывая, что одна попавшая в мешок пуля способна превратить место, где лежит мешок, в воронку глубиной в пару метров.

— Какой придурок придумал минировать все здесь…

Самолеты прошли низко над горной грядой, оглушив ревом двигателей, и унеслись дальше. Интенсивность воздушных налетов не снижалась, а только возрастала.

— Наш взводный сержант… — пробурчал Пинкстон, устанавливая пулемет. — Интересно, вот за теми горами — много хаджей?

— Там их до черта, парень, и они ждут ночи, чтобы врезать нам как следует. Я установлю здесь заряд и двинусь дальше, а ты прикрывай мою задницу. Но без нужды не стреляй, понял? Я от стрельбы нервничаю.

— Так точно.

Извиваясь, как змея, сержант пополз вниз, таща мешок и прикрывая его своим телом…

Местность для обороны была не из самых лучших. Они заняли отрезок горной цепи, господствующий над местностью, но дальше шли склоны, ущелья — и новые горные пики. Местность труднопроходимая, для техники и вовсе непроходимая — но прайвит предпочел бы находиться на ровной местности, где можно обрушить на врага всю мощь отрядного оружия прямой наводкой, где врага можно заметить за пару миль. Их бы, конечно, обошли… но их сейчас и так обойдут, главное — чтобы не прошла техника.

Сухо, отрывисто хлопает пистолетный выстрел.

— Сэр?!

— Змея… все нормально, рядовой. Я ее убил. Давай ко мне, я тебя прикрываю.

Держа пулемет перед собой, прайвит так быстро, как может, ползет от укрытия к укрытию. Громыхала спрятался в том, что напоминает дом со снесенной крышей, стены здесь по грудь и можно спрятаться от снайпера.

Земляной пол без малейшего следа ног, какие-то камни. Что-то, напоминающее очаг в центре этого помещения, но без следов золы. Или это алтарь?

— Что это, сержант?

— Не знаю, парень. И, честно говоря, не хочу знать…

* * *

Темнота обрушилась на них внезапно — живая, злобная, освещенная лишь звездами и пожарищем где-то у них в тылу. Горело здорово, на треть горизонта — багровое, пульсирующее зарево.

— Нефть…

— Что, рядовой?

Рядовой Пинкстон сидел рядом с Громыхалой, который израсходовал почти все свои запасы взрывчатых веществ и сейчас превратился в простого стрелка. Их позиция была господствующей — Громыхале надо было видеть все позиции, всю обстановку перед линией обороны как можно лучше, а Пинкстону, как пулеметчику, нужен был как можно лучший сектор обстрела для своего пулемета. Морпехи выстроили свои позиции неровной цепью, опираясь на господствующую высоту и на отрытые укрытия для стрелков. Их обстреливали, но обстреливали достаточно вяло, отвечали стрелкам только дежурные огневые средства — так приказал лейтенант, чтобы не раскрыть противнику систему огня. Иранцы стреляли навесом, с большого расстояния, попасть так в кого-нибудь можно, только если сильно повезет.

— Нефть, сэр. Так горит нефть. Я из Техаса, видел пару раз, как она горит.

— Ты техасец? А я, парень, из Федерального округа Колумбия. У вас в Техасе есть нефть, есть скот, есть пшеница. А у нас нет ничего, кроме дерьма.

Рядовой хохотнул, потом взял себя в руки, опасаясь, что сержанту это будет неприятно. Сержант это заметил.

— Брось, парень. Хоть ты и младше меня по званию, мы с тобой оба — американцы. И оба одинаково думаем обо всем этом дерьме. Здесь никого нет, кто мог бы назвать нас экстремистами и настучать на нас. Хочешь, скажу, зачем мы здесь?

— Было бы интересно, сэр.

Сержант доверительно наклонился вперед.

— Один парень, можно сказать, что мой бадди, участвовал в операции «Мирные намерения». В первом эшелоне. Помнишь, что это такое?

— Операция по стабилизации обстановки в Саудовской Аравии?[42]

— Точно, парень. В самую точку. Так вот — они тогда прикрывали группу цэрэушников, они вломились в здание АРАМКО, когда там никого не было, и пока они охраняли — цэрэушники рылись внутри. Потом они вышли, мрачные как туча, и приказали таскать бумаги. Бумаг этих набрался целый грузовик, они все это стащили в кузов, потом мой бадди и еще один парень ехали в этом кузове и сильно нервничали. Один ублюдок с коктейлем Молотова — и вся эта бумага вспыхнула бы разом и поджарила их. Потом цэрэушники нажрались, и бадди слышал, как один из них протрепался другому, мол, что они думали, то и получилось, никаких запасов нефти у Саудовской Аравии нет, и гребаный король втравил Америку в дерьмо. А второй ответил, что так оно и есть, что теперь все равно придется охранять, но уже охранять не бочку нефти, а пустое место.