Андрею пришлось отдирать от себя наглую бабу,а потом откровенно выгонять ее вон.

После того случая Горелик больше непоказывалась в их доме. Вера, ничего не знавшая о происшествии, позвонилаподруге, та сказала ей какую-то мерзость, и отношения прервались окончательно.

Мне стало грустно.

Я знаю, что Горелик не очень приятный человек,и тем не менее она имела на Веру огромное влияние. Я понимаю, что Лидазавидовала Савельевой и иногда подталкивала ее на опрометчивые поступки. Когдау Веры разгорелся роман с Андреем, Неля Хруч, и Катя Сурина, и Рита Саркисян,короче, все, кто потом перестал поддерживать с ней отношения, начали твердитьодно и то же: «Не упусти своего счастья, такой мужик встречается лишь раз вжизни». И только Лида бухтела: «Не торопись с походом в загс, поживите пару леттак, узнайте друг друга. Куда спешить? Ох, обманет он тебя! Как думаешь, почемуАндрей в его возрасте никогда женат не был? Наверное, он дефект имеет, вот бабыот него и убегают. Алкоголик, наркоман, гей, импотент. Что-то с ним не так!»

Вера всегда слушалась Лиду, но в случае сСавельевым поступила по-своему и выиграла. Похоже, Горелик не понравилосьудачное замужество подруги и то, что Иришка обрела заботливого отца.

– Зачем же ты попросил Лиду о помощи? –удивилась я. – Почему обратился к ней с просьбой подождать звонка Паскаля?

– Это она тебе сказала? – возмутился Андрей. –Горелик не так давно явилась ко мне на прием и стала ныть, что у нее спинаболит. А я не имею права никому отказать, ведь давал клятву Гиппократа. Вобщем, вправил ей позвонки, и Лида ко мне с тех пор как приклеилась. В то утроона сама приперлась! Без приглашения!

Людмила Николаевна впустила «контролера» безмалейшего сомнения. Я успела лишь сказать: «Мосэнерго, вам звонили…» – какдверь моментально распахнулась и передо мной возникла пожилая дама свыкрашенными в рыжий цвет волосами.

– Туфли снимать не надо, – зачастила она, –терпеть не могу, когда в чулках ходят! Вот вам мокрая тряпка, тщательнооботрите подошвы, затем постойте минуточку на сухом половичке и можете идти вмаленький коридорчик – счетчик расположен между ванной и туалетом.

Я покорно выполнила указания хозяйки имедленно пошла в глубь квартиры мимо открытых дверей комнат.

– Большая у вас площадь, – начала я,притормаживая на пороге просторной гостиной с окном-эркером.

– Сто двадцать квадратных метров, – гордоответила Людмила Николаевна. – Кооператив, муж покойный купил. Он находился наответственной работе, занимал очень серьезный пост, пользовался почетом иуважением.

– Апартаменты записаны на вас, – напомнила я,– не на супруга.

– Раньше так часто делали, – сказала ЛюдмилаНиколаевна. – Мужчины были другими, не альфонсы, как сегодняшние. Работалибезостановочно, обеспечивали женам достойный уровень жизни, а если приобреталижилье, дарили его супруге, чтобы та после смерти благоверного не тратила деньгина переоформление бумаг.

Я сделала вид, что с огромным интересомразглядываю снимки хозяйки, в изобилии развешанные на стенах и стоящие почти накаждом предмете мебели. Интересное, однако, у Людмилы Николаевны понятие обраке. Сильный пол обязан, по ее мнению, пахать как раб на плантации, думаялишь о материальном благополучии и моральных удовольствиях женушки. А еще мужикдолжен понимать: тяжелый труд не способствует долголетию, надо заранеепобеспокоиться о безбедной жизни своей вдовы, передать ей в руки квартиру,дачу, машину, чтобы она не бегала к нотариусу, не платила пошлину, ненервничала.

– Нынешние мужики измельчали, – продолжалафилософствовать Людмила Николаевна, – только под себя гребут, тратят зарплатуна сигареты да на пиво, читают журналы о моде. Нонсенс! Это вы, современныеженщины, виноваты, распустили своих мужей. У нас было четко: зарплату принес?Давай сюда, вот тебе шестьдесят восемь копеек в день, ну, кроме выходного,когда деньги тратить не на что. Летом с женой в Крым, двадцать четыре дня попутевке отдыхать на море. В субботу вместе в магазин, в воскресенье оба занятыуборкой квартиры. Мы нацеливали спутников жизни на семью, не оставляли им свободноговремени на глупости, и сами работали с девяти до шести, а затем обеды-ужиныготовили, гладили-стирали. Мой муж всегда имел борщ и чистую рубашку!

– Почему именно шестьдесят восемь копеек вдень? – не сдержала я изумления.

Людмила Николаевна снисходительно улыбнулась:

– Вадим Петрович ездил на службу в подземке,пять копеек туда, пять обратно, итого гривенник. Полтинник стоил комплексныйобед в столовой для сотрудников, еще пятачок на чай с сахаром. Все былопросчитано.

– Остаются три копейки, – усмехнулась я.

– Ну должны же у мужчины быть свободныесредства, – абсолютно серьезно заявила Людмила Николаевна. – Мы былирачительными, поэтому имели к пенсии и квартиры, и дачи, а вы, современнаямолодежь, все профукиваете.

Мне надоело слушать Филиппову, и я несдержалась:

– Масса советских людей, работая, как тягловыелошади, и экономя буквально на всем, еле-еле сводили концы с концами.Кооперативные квартиры могли купить очень немногие, в основном представителитворческой интеллигенции и чиновники. Или взяточники.

Глаза Людмилы превратились в щелки:

– Дорогуша, вы на что намекаете?

Я бесцеремонно прошла в гостиную, села вкресло и сказала:

– Ваш муж, Вадим Петрович Филиппов, служилследователем. Он был талантливым человеком, ему поручали сложные дела. Ноумение вычислить преступника и порядочность – совсем не одно и то же.

– Откуда вам известно про службу ВадимаПетровича? – изумилась Людмила Николаевна. – Это секретная информация.

Я чуть было не ляпнула в ответ: от счастливогоотца трех близнецов Валерия Овсянкина, которому я позвонила по дороге сюда. Ноподобная откровенность абсолютно ни к чему, поэтому я холодно сказала:

– Вопросы буду задавать я.

Филиппова вздрогнула:

– Вы не из Мосэнерго! Я сейчас же позвоню вмилицию!

– Пожалуйста, – кивнула я. – Но имейте в виду,очень скоро сегодняшний коллега вашего мужа спросит у вдовы Филиппова, откуда унее роскошные украшения и каким образом следователь, имевший на руках жену-бухгалтера,сумел обзавестись недешевой жилплощадью и антиквариатом. Лучше вам мирно сомной побеседовать.

Людмила Николаевна забилась в угол дивана.