предотвратить организацию нового мятежа, подобного тому, что произошел на реке Стоно.

Чарльз кивнул, но от комментария воздержался.

Я опустила взгляд на руки, которые крепко сцепила на коленях. Я всегда чувствовала, что этому человеку можно доверять, но на сей раз с опаской подумала, что не стоит выдавать ему все свои планы и мотивы.

Он вздохнул и поднялся с кресла.

В библиотеке слабо пахло трубочным табаком и сандаловым деревом. Этот запах казался уютным и успокаивающим.

Чарльз прошелся к столу, взял стопку исписанных листов бумаги и поднес их к свету, сочившемуся из окна. День был пасмурный, дополнительного освещения давал немного, но этого было достаточно.

– Пункт о грамоте я тоже изучал ранее, но вчера вечером пробежался по документам еще раз в преддверии вашего приезда. Мне почему-то подумалось, что у вас возникнут новые вопросы. Так вот, в «Законе» говорится, что рабов нельзя учить писать.

Я мысленно повторила его слова и уточнила:

– А про чтение ничего не говорится? Нельзя только учить писать?

Он снова взглянул на документ:

– Да, определенно так.

– Тогда это довольно странно. По-моему, нельзя научить одному, не научив другому.

– Согласен.

Тут мне в голову пришла идея, которая, вероятно, показалась бы убедительной всем, кого затронет мой прожект.

– Полагаю, умение читать совершенно необходимо для усвоения нравственных принципов Библии… – начала я.

– К чему вы клоните?

– Я подумываю научить негритянских детишек читать, чтобы они могли находить утешение в Священном Писании. – В этот момент на моем лице наверняка ясно было написано, что я лгу.

– Гм… – Чарльз вскинул брови так, что на лбу собрались морщины; его рот слегка изогнулся в улыбке. – Что ж, надеюсь, вы расскажете мне о своих успехах в этом деле?

– Конечно.

– Вообще-то мне хотелось бы быть в курсе всех ваших начинаний. Чутье подсказывает, что это будет чертовски любопытно. – Он вдруг нахмурился. – Но боюсь, мы и так слишком часто переписываемся, окружающим это может показаться… странным.

– Потому что я не замужем?

– Да. Миссис Пинкни питает к вам нежную привязанность. – Он кашлянул. – И я тоже. Но люди могут нас не понять.

«Такие люди, как моя маменька», – мысленно уточнила я.

– Я глубоко признательна вам и миссис Пинкни за доброе отношение вопреки моей репутации скандалистки. И с мисс Бартлетт мы очень подружились… – Пока я говорила это, у меня возникло решение нашей проблемы. – Кстати, мы с ней даже договорились почаще писать друг другу. А вы, как заботливый дядюшка, наверняка должны читать ее корреспонденцию, правда же?

Чарльз бросил на меня быстрый взгляд:

– Разумеется, я так и делаю.

– Ну вот. Я буду отсылать мисс Бартлетт подробные отчеты о своих достижениях, и таким образом вы будете в курсе развития всех моих начинаний.

– Я не сказал, что вам запрещено писать мне напрямую.

– Знаю. Я всего лишь напоминаю, что есть много способов сообщить вам о том, как продвигаются дела у меня на плантации, не давая при этом повода для пересудов людям, которым больше нечем заняться. Особенно теперь, после того как я в буквальном смысле указала на дверь последнему ухажеру и намерена оставаться старой девой, чье единственное увлечение – сельскохозяйственные эксперименты, до тех пор, пока у меня есть земля, где можно применить свои познания.

– Кстати о мистере Лоуренсе… – На губах Чарльза опять заиграла улыбка. – Должен вам сообщить, он всем рассказывает весьма увлекательную историю. Но этот джентльмен всегда был известен своей склонностью приукрашивать факты.

Это свойство Джона Лоуренса было мне на руку. Я подняла бровь:

– Стало быть, вы ему не поверили?

– О, еще как поверил. – Чарльз тихо рассмеялся и покачал головой. – Но видите ли, я вижу в вас то, о чем не догадываются другие.

– Правда? И что же это?

– Мне кажется, для вас не существует препятствий, которые вы не в силах преодолеть.

Я попыталась улыбнуться, но не смогла. У меня было такое препятствие. Было препятствие, которое невозможно преодолеть.

– Я принадлежу к женскому полу. Я не сын своему отцу, и с этим ничего нельзя поделать. Вот мое непреодолимое препятствие.

Чарльз рассмеялся, а потом его чело омрачилось, но добрые глаза смотрели на меня все так же ласково.

– Я понимаю, – тихо сказал он. – И часто задумываюсь, каких высот вы смогли бы достичь, если бы Господь создал вас мужчиной. – Он снова отвел взгляд, широкие плечи поникли. – Тем не менее я… я… – попытался он продолжить и смешался.

– Что, мистер Пинкни? – спросила я, смущенная сменой его настроения – привычная уверенность в себе, всегда исходившая от него, как будто пошатнулась.

Он поднял печальный взор и тяжело вздохнул:

– Я, тем не менее, счастлив, что вы женщина, Элиза. – Затем тряхнул головой и добавил: – Потому что вы удивительная.

У меня потеплело на душе. Но я не знала, что сказать в ответ.

В холле раздались голоса, и Чарльз откашлялся:

– Мне недавно попалась книга, которая вам может понравиться. Это «Опыт о человеческом разумении» Джона Локка. К сожалению, она осталась у меня в городском особняке.

– Благодарю вас. Через пару недель мне надо будет отправить Того в город за припасами. Если не возражаете, он к вам заглянет. Думаю, у меня к тому времени будет еще и письмо для мисс Бартлетт.

Чарльз заулыбался:

– Буду ждать вашего гонца.

Дорогая мисс Бартлетт,

для меня сущее наслаждение начать переписку с Вами […]

Мои наилучшие пожелания мистеру Пинкни и его супруге.

Остаюсь искренне Ваша

Э. Лукас

25

Я вернулась из Бельмонта после той весьма продуктивной беседы с мистером Пинкни и с удвоенным пылом принялась воплощать на плантации свои новые и старые прожекты.

Вставала я, как и раньше, в предрассветный час, но теперь в те дни, когда соблазн прогуляться в сторону опушки леса на краю негритянского поселения, вместо того чтобы обойти дозором всю плантацию, становился непереносимым, я будила Лиль-Гуллу и просила его запрячь для меня кобылу. Он всегда так радовался при виде меня и был так горд, что ему доверяют работу Индейца Питера, что меня даже не мучила совесть оттого, что я его потревожила. Повторения последней ужасной встречи с Беном я не хотела. И желания получить очередное доказательство своих подозрений по поводу того, что происходит между ним и Сарой, у меня тоже не возникало. Поэтому я скакала верхом по тропинкам туда-обратно, наслаждаясь прохладным дыханием приближавшейся осени, которая уже ощущалась в ветерке, обдувавшем лицо.

Квош, Сони и Помпей