— Почему-то я так и думал! — торжествующе воскликнул Максим. — Ты ничего о нем не знаешь, но доверяешь ему, готова бросить свою жизнь к его ногам? Ну что ж, это твоя жизнь и твое право ею распоряжаться. Но ты мне, Люба, не чужой человек, ты моя жена, и мне будет очень больно и обидно, если ты уничтожишь эту жизнь своими же руками.

— Максим, прекрати! — взмолилась Люба.

— Так, как это уже сделала другая женщина, — неумолимо продолжал муж, — Инга Малышева. Твой друг ничего не говорил тебе о ней? Нет? А ведь ее смерть у него на совести. Неужели он тебе ничего не рассказывал об этом?

Земля ушла у Любы из-под ног. Вчера, когда она узнала о происхождении ожерелья, она ощутила нечто подобное: увидела себя, как будто болтающуюся в невесомости. Она словно смотрела на себя со стороны. На себя, беспомощную, обнаженную и разрезанную поперек живота. Не человека и не личность. Кусок плоти, из которого вынули душу. Она подняла на Максима глаза, полные слез:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — прошептала она. — Какая Инга, почему кто-то должен был мне о ней рассказывать?

— Не должен был, я согласен, не должен, — послушно кивнул Максим. — Разве кто-то расскажет о себе такое? Но ты должна узнать правду, хочешь ты этого или нет. Принимай решение с открытыми глазами. Тебе известно, кем работал твой знакомый до того, как уехал из города?

Люба отрицательно помотала головой.

— Он был следователем, работал в следственном отделе какого-то района города и даже подавал какие-то надежды, — начал Максим, — во всяком случае, его считали способным. У него был роман с молодой хорошенькой девушкой Ингой, криминалистом их отдела…

Максим был безжалостен, рассказанная им история не оставляла никаких сомнений в том, что Илья Шаталов — банальный мерзавец, пошляк и трус. Он легко бросил свою девушку из карьерных соображений. Так же легко он воспользовался ею, когда ему захотелось. Не думая о том, что предает своего покровителя, который в него верил, не думая о том, что разрывает душу женщине, которая его любит. Он просто делал то, что хотел в данный конкретный момент. А то, что Инге это стоило жизни, — что ж, в жизни бывает всякое. Она сама виновата.

— Он сбежал отсюда поджав хвост, — закончил Максим, — он персона нон-грата не только для своего бывшего руководителя, но и для всех своих коллег, которые его презирают. Он трус и подлец, и этого человека ты хочешь приблизить к себе?

Максим был предельно осторожен, он ни разу не намекнул на то, что связь Любы и Ильи — уже состоявшийся факт. На факт надо как-то адекватно реагировать, а говоря сослагательно, он как бы давал Любе возможность опомниться и отступить. Не исключено, что потом он изменит свою позицию и Люба понесет наказание, но пока ему нельзя выпустить ее из рук, и это самое главное.

— Мне нужно побыть одной, — сказала Люба, когда рассказ был закончен. — Как это можно осуществить?

— Мне уйти? Я тебе мешаю?

— Ты не мешаешь, но мне лучше побыть одной, прости.

— Нет, милая, я не хочу, чтобы история повторилась.

— Ты думаешь, я могу что-то с собой сделать? — Люба удивленно воззрилась за мужа. — Брось, Максим, я не сумасшедшая. Ничего такого не будет. Просто я хочу побыть одна.

Некоторое время Максим смотрел в лицо жены, пытаясь угадать, что она чувствует.

— Не смотри на меня так и ничего не бойся, — прервала молчание Люба, — я очень виновата перед тобой. И вряд ли мои оправдания покажутся тебе достаточными. Дай мне пережить это в одиночестве.

— Хорошо, — мягко сказал Максим, — я оставлю тебя одну. Но ты должна знать: что бы с тобой ни случилось, я всегда рядом. И так будет всегда, Люба. Всегда.

С этими словами он ушел, хотя и сомневаясь в том, что достиг желаемого, но все же склоняясь к тому, что по меньшей мере близок к этому.

Я не могла дождаться, когда за Максимом захлопнется дверь. А потом не могла поверить, что он действительно ушел, а не притаился где-то, чтобы подслушивать меня. Я выглянула в окно: вот он, топчется возле своей машины, не садится, значит, приехал с водителем. А вот и Владик бежит на всех парах со стаканчиком кофе в руках. Максим милостиво разрешает ему сделать несколько глотков, после чего они уезжают. Ну и что мне прикажете делать? Ответ простой. У Максима в баре стоит новенькая, еще в подарочной коробке, бутылка «Камю». Вот и весь ответ. Напиться. Да так, чтобы ничего не чувствовать. Чтобы завтра болела голова, и борьба с этой проблемой поглощала все мои мысли. Именно так я и сделаю. Напьюсь до синих огней, до беспамятства, чтобы не видеть, как вернется Максим, не разговаривать с ним. Чтобы завтра проснуться и начать день с бутылки шампанского, которая облегчит мое состояние и потянет на новые подвиги. А потом пойти гулять, забрести в какой-нибудь ресторанчик, как раньше… Не выбраться мне из этого порочного круга, нет мне из него исхода. Такой будет расплата за несколько мгновений счастья, за робкую надежду, сверкнувшую за дверью, которая начала передо мной приоткрываться. Но дверь снова захлопнулась, и я снова погружаюсь во тьму одиночества и бессмысленности.

Я открыла коробку, откупорила бутылку, налила себе в пузатую рюмку. Сейчас я сделаю глоток и услышу лязг захлопнутой двери. А ведь еще вчера…

Вчера Максим явно был в настроении, пока не удивился моей бледности, а еще больше — скудных слов благодарности за подарок. Он рассчитывал на большее. Он видел, в каком восторге я была от Ларисиной «Русалочки», он хотел меня поразить. Но не получилось. Он не мог не задать себе вопрос: почему? И искать ответ на этот вопрос он стал вечером, когда мы пришли домой. Какая же я дура! Как я могла оставить сообщения в телефоне, не стереть их? У меня не было даже мысли о том, что Максим может его проверить. Переписка с Ильей была не регулярной, так, редкие эсэмэски, основной смысл которых состоял в том, что мы собираемся встретиться. Никаких любовных признаний, никаких нежностей, никаких ласковых прозвищ, которые дают друг другу влюбленные. Мы еще не дошли до этой стадии отношений. Но в целом общее впечатление переписка производила недвусмысленное, и Максиму сразу стало ясно, что между нами что-то есть. Причем узнать это он мог только вчера ночью, когда я вырубилась, а он залез в мой телефонный аппарат. Однако как быстро он узнал об Илье такие подробности! Значит, с утра поехал к Панюкову и озадачил его. У Семена серьезная контора, большой штат, крупные клиенты. Я только прикоснулась губами к своей рюмке, как меня прон-зило: а ведь Максим так меня ошарашил, что я совсем забыла про колье и тот вопрос, который мучил меня весь вчерашний день. Вопрос, над которым мы с Ильей ломали головы и который именно сегодня он должен был попытаться прояснить у Евгении Леонидовны. Как попало колье из наследства Роберта в руки моего мужа? Вернее, сначала подобное изделие появилось у Семы, потом у моего Максима… Не мог ли Максим что-то заподозрить? Чтобы вычислить, кто такой Илья, значившийся в моем телефоне, им потребовалась пара часов. Нетрудно, наверное, будет определить, где живет Илья, установить за ним плотную слежку. Очень скоро они узнают, над чем Илья работает в нашем городе, ради чего нарушил запрет появляться здесь. Мысли завертелись в моей голове с лихорадочной скоростью. А ведь Илье может угрожать нешуточная опасность…