Потапчук поправил очки.

– Зачем понадобился взрыв такой силы?

– Чтобы наверняка, – задумчиво произнес эксперт.

– Для салона хватило бы и ста граммов.

– Чисто по-русски, – сказал эксперт, – с запасом заложили, не жалея.

– Да уж, вижу, что не жалея. А что журналисты говорят?

– Как всегда, трындят про чеченский след и про бандитов.

Глеб Сиверов допил чай и с незажженной сигаретой в зубах неторопливо прошелся вдоль ленты ограждения, встретившись взглядом с Потапчуком. И тот и другой были в темных очках. Глеб Сиверов загадочно щелкнул пальцами, а Потапчук поправил очки. Это означало: будь на месте, я тебя найду.

Глеб сел в свою машину, включил кнопку приемника. Передавали информацию о том, что произошло на улице, рядом с которой он находился. Он сидел, закрыв глаза и барабаня пальцами по коленям. Он завидовал журналистам, для которых все было ясно и просто. Ему же, Глебу Сиверову, предстояло отыскать настоящий ответ на вопрос о том, что произошло. Не придумывать его, а отыскать, анализируя факты.

"Погибли три человека. Шофер погиб за компанию, его явно в расчет не брали, а вот полковник налоговой полиции – персона неприкосновенная, как и олигарх. Убивают людей рангом пониже, убивают за деньги. У Данилова были большие деньги. Олигарх – это часть государства, как и полковник налоговой полиции. Они играли в одну игру, в четыре руки. Кому же такая игра могла не понравиться? Многим, но смерть Данилова и Кривошеева при существующем раскладе ничего изменить не могла. Машина была запущена. Номера счетов известны ФСБ. Решение относительно денег приняли на самом верху. Убивай не убивай, ничего не изменится. Максимум, тормознешь на неделю, от силы – на две. Что за это время можно сделать, если все под контролем? Ровным счетом ничего. Личная месть? Из личной мести так не расправляются. Рядом с Даниловым важный государственный чиновник. Человек-компьютер, занимавшийся проводкой денег. А если это Ленский отомстил Кривошееву? Скорее всего Данилов должен был обижаться на Ленского. Ведь диск упустила охрана Ленского, значит. Ленский мог нанести упреждающий удар. Вполне возможно, злость иногда лишает разума, заставляет совершать непродуманные поступки, но, опять же, зачем делать это так демонстративно, картинно? Если бы приказ отдал Ленский, наверняка сработали бы по-другому. Погибли бы его люди, а сам Спартак Иванович лишь чудом не оказался бы в машине. Вышел бы на одну минутку или не успел бы дойти до машины десяток шагов.

Я слишком мало знаю, слишком обрывочная информация. Возможно, Потапчук уже что-то разнюхал, может быть, у него есть готовые версии. Что ж, он большой чин, ему виднее. Скорее всего расследование повесят на ФСБ. Тогда Потапчук будет знать много, если, конечно, администрация не опустит занавес и не отсечет всех любопытных”.

"Ситроен” выехал из подворотни. Повинуясь жезлу гаишника, Глеб свернул в переулок, невероятно запруженный автомобилями, и через двадцать минут оказался в своей мансарде. Он включил музыку и постарался ни о чем не думать. Он смотрел на секундную стрелку часов, которая описывала круг за кругом, следил, как судорожно дергается каждую минуту минутная стрелка, и пытался взглядом засечь неуловимое движение короткой часовой стрелки. Ему показалось, что он смог этого добиться.

"Как все странно, еще утром никто не мог предвидеть подобного оборота событий. Ничто не предвещало трагедии”.

Глеб услышал шаги на лестнице. Минутная стрелка дважды описала круг. “Теперь постоит перед дверью, отдышится, переложит портфель из правой руки в левую и дважды коротко позвонит”.

Так и случилось.

Глеб видел на маленьком экране монитора фигуру Потапчука с портфелем в левой руке. Он открыл дверь, впуская генерала.

– Воздух у тебя здесь хороший.

– Да, гарью не пахнет, – сказал Сиверов, принимая портфель.

– Ты какого черта в кафе сидел, как ящерица на камне?

– Случайно оказался, проходил мимо, слышу – взрыв, смотрю – интересно. Не каждый день олигархов вместе с полковниками взрывают.

– Глеб, у тебя выработалось циничное отношение к жизни, – покачал головой Потапчук.

– При нашей профессии иначе нельзя.

– Музыку выключи, не могу больше слушать твоего Вагнера.

– Он, кстати, не мой, а немецкий. Под музыку мне легче думается.

– А мне нет.

– Что ж, придется уважить.

– Я одного не могу понять, – генерал ФСБ уже забыл о солидном возрасте, о том, что ему было тяжело подниматься на шестой этаж, – каким образом бомба в машине оказалась?

Глеб развел руками:

– Если кто-то решил подложить бомбу, он найдет способ как это сделать.

– Это не ответ.

– Значит, это и не вопрос.

– Погоди, погоди… – Потапчук нервно разминал пальцами сигарету, та раскрошилась, и табак посыпался на брюки. – Охрана Данилова к его “Мерседесу” на пушечный выстрел никого не подпускала.

– Правильно, но я могу сказать и другое – его охрана здесь ни при чем.

– Почему? Только они и могли.

– Все слишком явно на них указывает, а такие убийства совершаются тоньше.

– Значит, бомбу внесли в машину в самый последний момент, и, получается, сделал это кто-то из трех: шофер, Данилов или Кривошеее.

– Вот интересная ситуация! Если кто-то из них решил покончить жизнь самоубийством, то совсем не обязательно было отправлять на тот свет вслед за собой двух жизнерадостных людей.

– Результаты экспертизы еще не готовы. Я вскоре получу их, но предварительно мне сказали: вполне мог рвануть портативный компьютер.

– Но нет человека, которому это выгодно, – Глеб хлопнул ладонью по столу. – Деньги успели провести?

– Почти все. Осталась мелочь, сегодня предстояло сделать последний штрих.

– А как отреагировал на убийство Ленский?

– Не знаю, что творилось у него в душе, но внешне он выглядел так, будто потерял настоящего друга.

– Друзей у настоящих бизнесменов не бывает.

– То же мне приходилось слышать о сотрудниках ФСБ, – Федор Филиппович ухмыльнулся в седые усы.

– Единственным реальным заказчиком может быть Ленский, – проговорил Сиверов.

– Я уже думал об этом.

– Давайте признаемся себе, что в ближайшие пять минут мы не найдем решения, поэтому предлагаю выпить кофе и спокойно выкурить по сигарете. Мозгового штурма не получилось, слава Богу. Первое решение всегда не правильное.

– Тебе хорошо так рассуждать, Глеб Петрович. Ты человек свободный, а я, хоть и генерал, подневольный. Мне держать ответ на полную катушку.

– Если проблема с государственным долгом закрыта, никто не будет гнать вас в шею, – Сиверов уже слушал Потапчука в пол-уха, засыпая ароматный свежемолотый кофе в никелированную кофеварку. – Попомните мои слова, Федор Филиппович, все окажется куда проще, чем мы с вами думаем.