Ракким залпом допил кофе и вышел на улицу, дожевывая на ходу рулет. Лишь сейчас он понял, до какой степени успел проголодаться. Доев рулет, бывший фидаин облизал пальцы. После всего произошедшего у него, по крайней мере, сохранились привычки добропорядочного мусульманина. Христиане неодобрительно относились к манере облизывать пальцы после еды, считая ее негигиеничной и несоответствующей приличиям. Правоверные придерживались иного мнения. Пища была даром Аллаха, и кто мог сказать с уверенностью, в какой именно крошке содержалось его благословение?

Далеко впереди он увидел Харриет, раздвигавшую толпу огромным телом. Обрюзгшая матрона за шестьдесят, с оранжевыми волосами и целым каскадом дрожавших при каждом шаге подбородков, носила длинную шубу. Она наклонилась над одним из фруктовых прилавков, взяла персик, поднесла его к носу, презрительно бросила на прилавок и, переваливаясь, прошествовала дальше. Торговец проводил ее свирепым взглядом, однако не проронил ни звука.

Ракким двинулся за ней. Харриет регулярно совершала обход рынка в числе первых покупателей, выбирая самые лучшие продукты для удовлетворения собственного изысканного вкуса. Предсказуемость не представляла для нее опасности. Ей все равно полагалось появляться перед возможными клиентами, и, кроме того, за ней всегда следовала охрана. Ракким практически мгновенно заметил на противоположной стороне улицы коренастого мужчину в синей куртке с поднятым воротником и надвинутой на глаза фуражке. Он ни на шаг не отставал от Харриет, успевая набивать рот горячими каштанами из бумажного пакета. Обычный моряк, вернувшийся из дальнего рейса… правда, мужчина совсем не походил на морского волка. Второй телохранитель ковылял в нескольких шагах от матроны. Высокий юноша опирался на трость, хотя, конечно, инвалидом Ракким его бы назвал в самую последнюю очередь. Износ подошвы правого башмака совершенно не соответствовал старательно изображаемой хромоте, и бедрами он вращал несколько театрально. Некоторые полагают, будто для придания себе образа инвалида достаточно обзавестись увесистой тростью, однако на самом деле существует целый ряд приемов, которым следовало бы научиться. Данный экземпляр однозначно не принадлежал к числу прилежных учеников.

Харриет подплыла к следующему киоску. Взяла персик, провела пальцем по бархатной кожице, понюхала, кивнула и стала передавать выбранные плоды продавцу. Расплатившись, она убрала бумажный пакет с фруктами в хозяйственную сумку и перешла через улицу к мясным ларькам мусульман. Ракким последовал за ней. Один из телохранителей — мужчина в синей куртке — тут же сменил позицию, заметив его интерес к матроне. Совсем неплохо.

За прилавками мясников, одетых в белые, заляпанные кровью халаты, вовсю кипела работа. Под звуки, похожие на скрежет жвал насекомых, они точили ножи, то и дело повторяя имя Всевышнего. С точки зрения Раккима, необходимость в подобной демонстрации набожности совершенно отсутствовала. По законам ислама, к Аллаху следовало воззвать только в момент умерщвления животного, но «черные халаты» неустанно повторяли, что имя Создателя невозможно упоминать слишком часто, а мясники с готовностью разделили их мнение. Мясники-христиане разместились в дальнем конце рынка, рядом со свалкой мусора. Поскольку они торговали мясом животных, не забитых надлежащим образом, им позволили установить прилавки рядом с торговыми местами рыбаков, продававших то, к чему бы ни один правоверный не притронулся ни под каким видом: крабов, омаров, устриц, мидий и осьминогов.

— Привет, Ракким. — Харриет придирчиво рассматривала великолепные говяжьи бифштексы, а мясник за прилавком терпеливо ждал ее решения. Она, как истинная атеистка, пренебрежительно относилась ко всем верующим, но всегда знала, где выбирать лучшие продукты. Указав на огромный кусок мяса, она неловко обняла бывшего фидаина, прижав его к чуть влажной, едва не испускающей пар шубе. От нее пахло французскими духами по триста долларов за унцию. — Паршиво выглядишь.

Ракким коснулся пальцами густого темного меха.

— Ондатра?

— Русский соболь. — Она возмущенно сбросила его руку, затем ощупала нить черного жемчуга, висевшую у нее на груди. Та никуда не делась. Облегченно выдохнув, Харриет расплатилась с торговцем. Спустя несколько секунд они неспешно брели по тротуару в сопровождении обоих телохранителей.

— Решил наконец принять мое предложение?

— Я не за этим.

— Не набивай цену. — У корней ярко-оранжевых волос матроны проступила седина, щеки покрывал толстый слой румян, а серые глаза смотрели цепко и жестко. — У меня есть один президент нефтедобывающей компании, который ввязался в грязный патентный спор с одним из своих конкурентов. Очень грязный. У него бронированный лимузин и круглосуточная охрана, тем не менее он писает в штаны каждый раз, когда отправляется в мечеть. Заключи с ним двухгодовой контракт на личную защиту. Сможешь купить виллу на Гавайях и забить ее до отказа танцовщицами. Если, конечно, он останется живым. Просто назови цену.

— У меня нет цены, — ответил Ракким, запустив руку в ее хозяйственную сумку. Он разгреб персики, достал абрикос и впился в него зубами. Плод оказался невероятно сладким и сочным. Телохранители подошли ближе. Один из них — в синей куртке — делал вид, будто рассматривает выложенную на прилавок баранину.

Харриет дернула кистью, и мужчина отошел.

— Тогда почему ты здесь?

Ракким отгрыз еще кусок абрикоса.

— У меня возникла маленькая проблема.

— И тебе нужен маленький пистолет, чтобы решить свою маленькую проблему? — Подбородки Харриет затряслись. — Я этим не занимаюсь, но у меня есть источники.

— Оружие слишком переоценивают. — Бывший фидаин расправился с плодом и стрельнул косточкой в сточную канаву. Копошившиеся в помоях чайки взвились вверх, разразившись тревожными криками. — Я хочу, чтобы ты помогла найти мне убийцу.

— Все просто. Как ты знаешь, я работаю на обе стороны.

Ракким наклонился ближе.

— Это ассасин.

Харриет захохотала. Такой звук могла издавать разрываемая на куски ворона. Ранние покупатели уставились было на нее, однако поспешили отвернуться. Она зашагала дальше, мотая полами шубы.

— Насколько я знаю, таких не много на свободном рынке, — заметил Ракким.

— На свободном рынке ни одного. Я уже двадцать лет в этом бизнесе и ни разу не встречалась с настоящим ассасином. Некоторые пытались выдать себя за них, но все без исключения оказывались фальшивками. — Она похлопала его по плечу и вдруг сжала плечо толстыми пальцами. — Настоящие не привлекают к себе внимания.

Ракким ничего не ответил.

— В моем маленьком черном блокнотике есть много бывших офицеров армии, полицейских, есть даже пара бывших личных телохранителей президента, но фидаин или ассасин… такие редко встречаются. Как я уже говорила, можешь назначить свою цену только на основании этого. — Она прищурилась. — Ты — больше, чем фидаин, в этом я не сомневаюсь.

— Я не был ассасином.