тянулись к ней сквозь прутья клеток, хватали её за волосы и пытались поцарапать. Один из них схватил её за плащ, и она скинула его, подбросив меч и ножны в воздух – её руки выскользнули из рукавов и подхватили меч, прежде чем Косарь успел к ней приблизиться.

Он размахнулся. Танит отбила удар ножнами и сделала выпад мечом, но Косарь перевернул косу, отразил атаку и нанёс очередной удар.

Танит увернулась, но тут же споткнулась и перекатилась на спину, и в этот момент Косарь опустил свой клинок – его острие ударило по тому самому месту, где она только что стояла.

Пленники завыли от смеха, а Танит повернулась и побежала, преследуемая Косарём. Она вспрыгнула на стену и продолжала бежать вниз головой, а потом пересекла потолок, всё это время нанося Косарю удары. Ему пришлось двигаться задом наперёд, чтобы защищаться и атаковать прямо у себя над головой.

Косарь взмахнул клинком, но промахнулся, и Танит использовала свой шанс. Она ударила по его левой руке ножнами, и его пальцы разжались. Она тут же спрыгнула вниз, перевернулась, вскочила на ноги, не дав Косарю шанса прийти в себя, и выхватила у него косу. Танит ударила его ногой, он пошатнулся, и она вонзила в него меч.

Пленники перестали смеяться. Косарь отшатнулся.

Танит взмахнула косой и погрузила лезвие ему в грудь. Он упал на колени, и на пол полилась чёрная кровь.

Она посмотрела на него сверху вниз и почувствовала на себе его взгляд из-под забрала. Потом Косарь накренился вперёд, его плечи обмякли, а голова упала на грудь.

Пленники принялись бормотать, разочарованные тем, что не увидят, как она умрёт. Танит схватила меч, вытащила его из тела Косаря, подняла ножны и побежала к лестнице. Со стороны Хранилища донёсся грохот, что заставило её поторопиться. Но когда Танит была почти на верхней ступеньке, один из пленников рассмеялся.

Она повернулась и, к своему ужасу, увидела, что Белый Косарь стоит и вытаскивает косу из груди. Его нельзя остановить, сказала себе Танит. Как и Серпина, его нельзя остановить. Она преодолела последние ступеньки двери, и тут у неё перехватило дыхание.

Она остановилась, нахмурилась, заставляя тело двигаться, но оно не желало повиноваться. Танит опустила глаза. У неё из груди торчал острый кончик косы.

Танит повернулась, проклиная себя, и увидела Белого Косаря, поднимающегося по ступенькам. Невероятный бросок. Она чуть не рассмеялась. Её правая рука онемела, и меч выпал из пальцев. Косарь подошёл к ней и взялся за косу. Он обошёл вокруг неё, не выпуская косы и внимательно наблюдая за Танит, как будто пытался вспомнить, каково это – испытывать боль.

Косарь взмахнул руками, и Танит упала на колени. Она вскрикнула, когда он выдернул клинок, и увидела свою ярко-красную кровь, смешанную с чёрной на острие. Её тело начало отказывать. Она больше не сможет защищаться.

Он поднял косу. Танит посмотрела вверх, готовясь умереть, но вдруг сообразила, что Косарь, обходя её, вышел за дверь и теперь стоял в коридоре.

Она кинулась вперёд и захлопнула дверь прямо перед его закрытым забралом лицо. Потом прижала к ней руку и прошептала «Удержи». Дверь засверкала, и с другой стороны послышались удары.

У Танит ничего не вышло. Она задержала его, но не остановила, и теперь цепной пёс вернётся к Серпину.

Танит попыталась встать, но тело её не слушалось. Она рухнула на землю. Пленники с восторгом наблюдали за ней из своих клеток, и когда сквозь её рубашку просочилась кровь, они начали перешёптываться.

Глава 29

Смерть в сердце Дублина

Позади стоял Белый Косарь, бесшумный, как призрак, и смертоносный, как чума.

– Валькирия, – произнесла Танит, – встань за мной.

Стефани попятилась и оказалась рядом со Скалдаггери.

– Я его задержу, – сказала Танит. – А вы остановите Серпина.

Она выхватила меч. Косарь выхватил косу.

Скалдаггери коснулся руки Стефани, и они побежали.

– Тебе придётся пойти за Скипетром, – прошептал он, когда они бежали по коридору. – Ты можешь приблизиться к нему, а я нет. Это не лучший план, но иногда самый простой выход – единственный.

Впереди было Хранилище. Они сбавили шаг, Скалдаггери взял Стефани за руки и повернул к себе.

– Послушай меня. Если всё пойдёт не так, если элемент неожиданности не сработает, я хочу, чтобы ты уходила отсюда. Что бы ни случилось со мной, я хочу, чтобы ты бежала, поняла?

Стефани сглотнула.

– Да.

Детектив помолчал.

– Серпин использовал мою жену и ребёнка как оружие против меня. Для этого ему пришлось их убить. Он использовал смерть моей семьи и обратил её против меня. Валькирия, когда ты умрёшь, это будет только твоя смерть. Пусть она придёт к тебе на твоих условиях.

Стефани кивнула.

– Валькирия Каин, – сказал Скалдаггери, – мне было очень приятно познакомиться с тобой.

Она посмотрела на него.

– Мне тоже.

Если бы у Скалдаггери были губы, он бы улыбнулся.

Они подкрались к открытым дверям, и Стефани увидела Серпина со Скипетром в руке. Он медленно приближался к Книге Имён. Умникус Том наблюдал за ним. Оба были обращены к ним спинами.

– Не вижу мистера Блисса, – шепнула Стефани, и Скалдаггери покачал головой. Он тоже его не заметил.

Стефани помедлила, а потом вошла в Хранилище и бесшумно повернула налево. Она пробралась за массивный стол, на котором лежали различные артефакты, и осторожно выглянула. Серпин остановился, и на мгновение ей показалось, что он знает о её присутствии, но потом он опять повернулся и пошёл к Книге, качая головой.

– Она ещё очень сильна, – сказал Серпин.

– Слабее она уже не станет, – ответил Умникус. – Я думал, что со смертью Мериториуса и Морвенны барьер перестанет быть проблемой. Но я не могу снять свою часть заклятия без участия в этой церемонии остальных.

Серпин подошёл к Тому и поднял бровь.

– Тогда, наверное, нам не стоило их убивать.

– Я их не убивал! – возразил Том. – Это сделал ты!

Стефани пригнулась и выбралась из-за стола. Серпин рассмеялся.

– Возможно, это я обратил их в пыль, но именно ты подстроил для них ловушку, Умникус, и ты их туда заманил. Ты их предал.

Том порывисто повернулся к Серпину и ткнул в него пальцем.

– Нет, я этого не делал! Их слабость и собственные недостатки привели к их падению. Они обладали большой силой и довольствовались тем, чтобы просто сидеть и тратить её зря.

– До этой минуты я не считал тебя честолюбивым…

– Никто не считал. Умникус Том, говорили они, всего лишь пустое