– Мне не нужен приказ Станимира, чтобы мстить, – ответил Шерех. – За мной – воля Медейны! А если не хочешь убивать арьев, значит ты предатель!

– Послушай, Варлыга, – вмешался Илень. – В самом деле, зачем вмешиваешься? Я тебя не узнаю! Разве сам ты и твой род не пострадали от Аратты? Разве не благое дело – избавиться от такого опасного слуги арьев, как Ширам, сын Гауранга?

– Этот накх приехал с миром, – возразил Варлыга. – Если сейчас убьете его – война снова начнется. И тогда уже погибнут все, причем погибнут напрасно! Разве я не говорил, что к весне арьям будет не до нас? Зачем дразнить саблезубца, который и так умирает? Чтобы вместе с собой он забрал к предкам еще и нас?!

– Мы слышали достаточно, – прорычал Шерех.

Он поднял голову и издал утробный раскатистый вой. На лесную дорогу пала тень, словно в небе разом погасли луна и звезды. Тьма казалась такой вязкой, что люди начали задыхаться в ней. Крики, ржание лошадей, рычание волков – все доносилось будто издалека…

…Но тут плотную тьму прорезал свист мазайкиного манка. Колдовская тьма начала рваться и расползаться, словно туман. Свистулька пропела раз, другой, и свист оборвался – подскочивший Шерех схватил подростка за шкирку и так встряхнул, что у того лязгнули зубы, а манок отлетел далеко в снег.

– Ты посмел выступить против своих?! Знаешь, что делают с предателями?

– Я за Варлыгу, – отозвался Мазайка почти не дрожащим голосом. – Я тоже не хочу напрасной войны…

– Сейчас сюда явятся Ночные Гости, – раздался голос Андемо. – Они уже идут, я чую их!

– О Богиня! – взревел Шерех. – Не оставь своих верных! Дай свершиться мести!

Черный туман, витавший над дорогой, сгустился и стал совершенно непроглядным. Над дорогой повисла пугающая тишина. Каждый, кем бы он ни был, – дривский воин, оборотень-лютвяг или приготовившийся к нападению накх – все ощутили себя потерянными, бесцельно блуждающими в тумане. Не стало сплоченных отрядов, исчезли товарищи рядом и враги в засаде – лишь одинокие люди и тьма вокруг.

Ширам спрыгнул с лошади и стоял с мечом в руке, настороженно прислушиваясь. Вдруг душная мгла раздалась в стороны, и прямо перед ним возникла женская фигура в полтора человеческих роста. Глаза ее светились зеленым во мраке.

– Кто ты? – сдавленным голосом спросил Ширам, уже понимая, что имеет дело с сущностью не этого мира.

Женщина наклонилась к нему, обеими руками сдвинула темное покрывало с головы. Прямо перед Ширамом оказалась огромная волчья морда.

«А ты тоже любимец богов! – услышал Ширам женский голос прямо в своей голове. – Я вижу на твоих губах следы поцелуя Матери-Змеи!»

– Медейна! – прошептал предводитель накхов, опуская клинок. Он не раз слыхал о грозной богине лютвягов, покровительнице оборотней.

Итак, Шерех воззвал – и она пришла…

– Ты хочешь забрать мою жизнь? – спросил Ширам, вскинув голову.

Вот, значит, какова его судьба! Похоже, боги Накхарана больше не защищают его. Вся его прежняя жизнь погибла, а новая, в Аратте… Ну, значит, новой жизни уже не будет. Сама богиня извечных врагов явилась, чтобы забрать его душу. Что ж, не худшая гибель!

«Твоя жизнь, супруг Змеи, – щедрый дар, – раздался голос богини. – Однако ты можешь ее выкупить».

– Чем же? – изумился Ширам.

«Один вождь возомнил о себе и вознамерился пленить меня. Убей его – и Медейна будет довольна… А если он сумеет убить тебя, супруг Змеи… Что ж, Медейна тоже возрадуется. И возьмет его в мужья, как он того желает…»

– Назови имя!

«Учай, вождь ингри».

– Учай?! – повторил Ширам.

И, не в силах удержаться, громко расхохотался.

Его смех словно разогнал колдовскую мглу. Вновь воссиявшая в небе луна, заблестевшие в ее свете снега заставили внезапно прозревших людей прикрыть глаза. А когда они вновь обрели способность видеть, оборотней Шереха и след простыл.

Учай поднял крышку подпола, наклонился, крикнул:

– Кузнец, вылезай!

Когда встрепанный сакон выбрался наружу, то сразу наткнулся на острый, как клинок, взгляд Учая. Двое воинов из рода Горностая стояли за спиной у вождя ингри.

– Мои люди догнали твоего сына.

Смуглое лицо сакона стало серым. Учай глядел на него и молчал.

– Где он? – не выдержал Тхери. – Что вы с ним сделали?!

Учай не спешил отвечать. За миг до того, как сакон готов был броситься на него, повелитель ингри проговорил:

– Я мог бы сказать, что его застрелили. Вообще говоря, мальчишка это заслужил. Три дня напрасно бегал по лесу, ранил одного из моих воинов… Они, знаешь ли, были очень злы, когда догнали его… Но ладно, скажу как есть. Твой сын сбежал.

Тхери лишь глотал воздух, держась за грудь.

– Видишь, я откровенен с тобой. Твой сын, как ты и задумал, продолжает удирать куда-то на юг. Уж не знаю, куда ты его отослал… Но это уже не важно. Время настало, Тхери. Что ты говорил про ловчий венец?

– Венец для богини? – понемногу приходя в себя, пробормотал сакон. – Да… Он обладает великой силой… Только ее надо пробудить…

– Что для этого нужно? Говори, я все доставлю.

– Нужен венец… И огонь… И кровь.

– Чья кровь?

– Моя… В Ладьве есть кузница?

– Ведите его туда, – приказал Учай «горностаям». – Немедленно!

Пламя гудело в горне.

Тхери смотрел в огонь так, словно не мог наглядеться, словно хотел выпить его взглядом. Он чувствовал, как священное пламя выжигает последние следы страха, боли, тревоги. Как успокаивает его и наполняет великой силой. Сейчас он пребывал в присутствии родных богов, и души предков незримо витали вокруг него. И даже жуткий Учай около дверей кузницы, не сводивший с него глаз, казался сейчас сакону лишь бледной, бессильной тенью.

Тхери наклонился и поглядел в пылающее чрево горна. Там, в огне, постепенно накалялся ловчий венец. Когда металл засиял белым огнем, Тхери вытащил заколдованный венец клещами и поставил на наковальню.

Венец источал невыносимый жар. Сакон, словно не замечая его, встал напротив наковальни, будто перед алтарем, и воздел руки к закопченному потолку кузни.

– О Тарк огнеглазый, взгляни оком милости на своего младшего сына! Брат-Огонь, помоги мне, поддержи руку! Твой дух, Брат-Огонь, дарует жизнь саконам! Прими же ответный дар! Даруй мне власть над этим ловчим железом…

Тхери надрезал мякоть ладони, и на венец обильно закапала кровь. Алые капли испарялись, не долетая до металла, словно дрожащий раскаленный воздух вокруг венца всасывал их. Кузница наполнилась шипением, шепотом множества голосов. Стоявшие в дверях ингри попятились, бормоча заклинания против зловредных саконских духов. Лишь Учай не шевельнулся, внимательно слушая, как Тхери скороговоркой перечисляет имена богов, полубогов, горных дивов – всех, кого вселил в зачарованное железо, когда ковал ловчий венец. Как заклинал обитающих в каждом завитке железной паутины.