лучше тех, кого хотел убить, кому хотел отомстить. Теперь между нами нет никаких видимых отличий. Браво, Син! Ты стал самым настоящим монстром.

В мою голову всё никак не приходит мысль, что мне стоит делать дальше. По моей вине погибло много невинных и, вероятно, погибнет ещё больше в будущем, если я продолжу свой путь. Самым правильным решением, я полагаю, будет закончить всё это, пока не стало слишком поздно. Да, это не то, чего бы мне действительно хотелось, но так будет лучше. На моих руках уже слишком много крови. Если я продолжу следовать выбранному пути, на них её будет ещё больше. Так больше не может продолжаться. Пора… покончить с этим.

— Собираешься умереть? Как жалко, — произнесла моя тёмная сущность, которой, судя по всему, не совсем нравилось моё решение.

За последний месяц этот голос стал слышаться мне намного чаще. Я вообще не припомню, чтобы слышал его когда-то раньше. Вероятно, он является моей своеобразной психической травмой, которую я получил после разгрома от Клауса. Когда-нибудь у меня должна была появиться подобная шизофрения, и я полагаю, что тот момент стал достойным катализатором для её возникновения в моём разуме.

Иногда эта тёмная сущность говорила здравые и логичные вещи, но все остальные её слова были настоящим бредом. Такое чувство, будто бы она намеренно издевалась надо мной, намеренно пыталась сломать меня ещё больше, чтобы подчинить себе. Трудно было игнорировать её голос, особенно когда его невозможно заглушить или же закрыть уши, чтобы его не слышать. Успокаивающие таблетки тоже не помогали избавиться от этой болезни, так что приходилось просто терпеть, надеясь, что когда-нибудь это явление исчезнет само. Маловероятно, конечно, что такое могло случиться, но вера вещь такая — она умирает самой последней.

— Мы столько прошли вместе! Столько всего увидели! Со столькими людьми познакомились! И сейчас ты хочешь отказаться от пути, на котором всё это произошло? Совсем головой перестал думать?

Когда-то Карл Густав Юнг писал о такой интересной вещи, как «тень». «Тень» в психологии — это архетипический образ, который представляет собой ту сторону личности, которую мы обычно подавляем или отрицаем. Она состоит из аспектов нашего «я», которые мы не признаём или не хотим признавать, потому что они не соответствуют тому образу, который мы стремимся представлять в обществе.

Тень обычно содержит наши скрытые желания, страхи, агрессию и другие аспекты, которые мы стараемся держать под контролем. Когда мы отвергаем эти части себя, они не исчезают, а наоборот, могут проявиться в неожиданных и даже деструктивных формах, вроде голоса, который ты слышишь. Это проявление тени может произойти в виде внутренних конфликтов, беспокойства, чувства беспомощности или даже чувства собственной неполноценности.

Вероятно, тот голос, что я стал слышать, и тот образ, что я стал видеть, являются той самой тенью, о котором и писал Юнг. Та схватка сильно повлияла на моё восприятие этого мира и на мою психику, в результате чего, я полагаю, моё сознание раскололось на две части: ту, что до сих пор храбра, сильна, дерзка и наивна, и ту, что сломлена, подавлена и практически уничтожена. Голос неоднократно говорил мне, что всё это время мы работали с ним вместе, так что это явление вполне может быть моей тенью, ведь после той ночи я перестал быть тем, кем являлся.

Но действительно ли я перестал быть собой именно после той ночи? Я уже давно начал меняться. Разгром от Потрошителя же стал неким итогом моих изменений, и теперь мне предстояло понять, что делать дальше. Выбор был уже сделан, но что-то внутри меня до сих пор отказывалось соглашаться с этим. Вторая часть моей личности всё ещё желала продолжать быть настоящим и жестоким злодеем, которому абсолютно всё равно на невинных, на их судьбы и их жизни. Я же… уже не могу быть таким — у меня практически не осталось сил на это.

— Затягивай петлю туже, амиго, но это явно не то, чего ты на самом деле хочешь, — продолжал твердить голос. — Ты выше и сильнее этого. Тебе просто нужно выбросить ненужные и наивные мысли из своей головы.

— Не слушай его, — решил заявить о себе второй голос, что принадлежал ребёнку. Сказано это было очень неуверенно и тихо.

— Почему он всё ещё здесь? — недоумевала «тень». — Почему ты ещё не прогнал это недоразумение из своей головы? Хочешь быть слабым? Никчёмным? Перестань равняться на дерьмо! Избавься от ребёнка и прими мою сторону! Мы с тобой дойдём до конца!

Цель ребёнка мне была неясна. Нельзя было сказать наверняка, что он хотел мне помочь, но также нельзя было сказать, что он не пытался это сделать. Эта сущность… вела себя очень странно. Если про одного можно было думать, что он является обыкновенной тенью меня прошлого, то про этого ничего не было известно. Этот «ребёнок» постоянно старался перечить «тени», но делал это так, словно не был уверен в своих силах, в своих возможностях и в силе собственного убеждения. Но почему-то… я чувствовал, что знаю и понимаю эту частичку добра, что отказывалась сдаваться. Сколько бы «тень» не прогоняла его, он всегда возвращался, продолжая бороться. Он больше не улыбался, но и не плакал.

Похоже, у меня очень сильная травма головы, раз я так спокойно обсуждаю голоса в собственной голове. За месяц эти явления стали для меня обыденными вещами, но я уверен, что этого вовсе не должно быть внутри моего разума. Либо у меня серьёзная травма мозга, что способствует возникновению в моей голове иллюзий, либо же за этим кроется что-то, о чём я пока не догадываюсь.

— Нужно продолжать идти по нашему пути, Син! — говорила «тень» громче обычного. — Мы не можем позволить себе сдаться!

В этих словах было мало смысла. На что я был способен в таком состоянии? Цикада был мёртв, а ведь на него была сделана основная ставка. Я всей душой верил, что он поможет мне найти тех, ради кого мне пришлось пойти на такие огромные жертвы, но… теперь его нет, и у меня тоже ничего нет. Мне даже было не от чего отталкиваться.

Тупик.

— Ты почти добрался до нужной тебе цели. Просто протяни руку — и она твоя! — утверждала «тень».

Этой сущности явно было известно больше, чем мне. Её уверенность была мне непонятна, ведь как можно говорить о таком без каких-либо доказательств? Скорее всего, моё внутреннее «я» просто хотело