меньше, а сама концепция Бога практически растворилась для человека. Разумеется, это не значит, что мировая религия вовсе погибла для этого мира, но её влияние на жизнь обычных людей существенно снизилось, и сейчас к ней относятся совершенно по-другому — без того почёта и уважения, что раньше.

Тем не менее, как уже было сказано ранее, верующие полностью не растворились. Их стало мало, но они всё ещё продолжают существовать в этом мире, всем сердцем веря, что ситуация вскоре изменится, и что церковь вернётся на прежние позиции, после чего продолжит вселять в душу и сердце каждого человека веру, что поведёт их навстречу светлому будущему.

* * *

Дженсен аккуратно захлопнул за собой массивные двери и устремил свой взор вперёд, рассматривая уже знакомое помещение, которое сегодня было заполнено людьми на целую четверть — такого события никогда не происходило на его памяти. Можно было даже подумать, что к людям вновь возвращается вера, но, взглянув в лица пришедших, мужчина понял, что сегодня сюда просто решили прийти практически все верующие сразу. Непонятно, конечно, почему они решили собраться все вместе именно в этот день, но на эту картину даже было приятно смотреть, от чего на лице бывшего солдата скользнула мимолётная улыбка, которая мгновением позже сменилась спокойным выражением лица.

Огромный зал церкви сиял своей исторической красотой, его высокие сводчатые потолки удивляли и восхищали воображение. Стены украшали мозаичные изображения святых, блики света играли на многочисленных стеклянных окнах, раскрывая дивный цветочный узор на полу.

Дженсен двигался медленно по центральной аллее, ощущая торжественность этого места. Пристальный взгляд, полный изумления, скользил по античным резным деревянным скамьям, уступавшим величию и возрасту самого храма. Воздух пропитан был тишиной и ароматом ладана, создавая особую атмосферу почтения. Нарядные стеклянные гирлянды, венчающие весь храм, были украшены цветами, а капли света, проникающие через высокие оконные проемы, танцевали на золотистом прахе, словно звезды на ночном небе.

Повернувшись в сторону, бывший солдат последовал к непримечательным кабинкам, что были сделаны из тонкого тёмного материала. Он не был из тех людей, что приходили в церковь молиться. Скорее, ему было нужно лишь излить душу кому-то, а в церкви для этого есть самые лучшие, подходящие и понимающие люди, которые умеют слушать. По крайней мере, так казалось именно Дженсену, потому полноценно открывался он лишь в этом месте. В добавок, никто из местных священнослужителей не стал бы оскорблять его, осуждать или докладывать о его деяниях героям и полиции. Всё, на что они были способны — дать совет, который может изменить твою жизнь к лучшему, если ты, конечно, правильно им воспользуешься. Собственно, это и нравилось Дженсену в этом месте.

Мужчина никогда особо не был верующим человеком, сколько он себя помнил. Сама концепция того, что кто-то наблюдает за ним с небес, никак не укладывалась в его голове, а если этого не происходит, собственно, значит, что этого просто нет. Так, по крайней мере, мыслил Дженсен, так что вера большую часть его времени была ему чужда.

Но открыть душу кому-то надо было, а друзей у него почти не было, потому ему нужен был человек, которому он бы смог, так сказать, пожаловаться на свою тяжёлую и несправедливую жизнь, и такой человек всё-таки нашёлся — одна из служительниц церкви, которая вот уже долгие годы терпеливо выслушивает всё, что ей говорит бывший солдат. Если быть точным, то Дженсен приходит к ней жаловаться вот уже почти десять лет. Первый раз он пришёл в это место, когда отчаялся в жизни, а произошло это на фоне окончания военной кампании в Ираке, в которой он участвовал с самого начала. Насмотревшись на человеческую жестокость, ему нужно было найти новый ориентир в жизни, который бы помог ему не сойти с ума, и он обратился за помощью в место, в которое бы никогда не пошёл, если бы не обстоятельства.

Закрывшись в кабинке, Дженсен вздохнул и медленно присел на стул, который занимал почти всю территорию данного помещения, если это место так можно было назвать. Теперь оставалось только ждать, пока в кабинку по соседству зайдёт уже знакомый ему человек. Честно говоря, несмотря на то, что он уже долгое время изливает служительнице душу, каждый раз, приходя сюда, ему довольно-таки неудобно говорить о своих проблемах, ибо сама мысль о том, что ему, сильному человеку, что прошёл войну, нужно рассказать женщине о своих проблемах и получить от неё дельный совет, казалась очень бредовой и ужасной. Тем не менее он знал, что ему это нужно, потому принял это событие, как само собой разумеющееся.

Наконец, спустя несколько минут длительного ожидания, дверь соседней кабинки скрипнула и внутрь зашла женщина, облачённая в чёрно-белую одежду, что закрывала собой почти все открытые части тела данной особы. Тихо ругнувшись из-за раздражающей боли в спине, служительница повернулась лицом к двери и присела на стул, после чего, прикрыв глаза и улыбнувшись, прервала уже устоявшееся в этом помещении молчание:

— Рада, что ты вновь пришёл сюда, Дженсен, — старческим голосом, наполненной нотками радости, произнесла она.

— У меня просто нет выбора, — прикрыв глаза, с улыбкой на лице ответил бывший солдат. — Вы единственный человек, сестра, кто так хорошо слушает меня и понимает.

— Работа у меня такая, — иронизировала женщина. — В религии главное, чтобы люди умели слушать людей, понимать их и помогать им, если нужно.

— Разве это не описание работы психолога?

— Мы не берём за это денег — это наше главное отличие.

— Понимаю, — кивнул мужчина, хоть женщина этого увидеть и не могла. — Сегодня я вновь пришёл к вам с проблемой.

— По-другому и не бывает, — в её голосе можно было услышать нотку грусти. — Люди приходят сюда лишь тогда, когда им нужна помощь. В те же моменты, когда у них всё хорошо, никто из них сюда не спешит. Ты же никогда не был исключением.

— Звучало так, будто бы вы пытаетесь пристыдить меня, сестра.

— Кто знает, — многозначительно сказала она. — Не в каждом моём слове есть смысл, но не в каждом предложении он отсутствует. Подумай сам, к какому лагерю относятся сказанные мною слова.

— Я не очень люблю загадки, если честно, — признался мужчина, надеясь закончить эту не очень понятную для него часть разговора.

— Если бы в церкви не говорили загадками, боюсь, она бы перестала существовать через несколько лет после открытия.

Издающийся из глубины груди смех