— Ты слышал, — говорил Олегу сидящий в «Мерседесе», — Серегу обчистили! Весь еврошифер вывезли, гады!

— У меня такого не случится, — отвечал Олег.

— Ты это, хорошо сторожи, — настаивал мужчина. — Я ведь тебе хорошо плачу? Смотри, узнаю, что в моем любимом новом домике чего-то не хватает… Уж тут, лекарь, извини!

— Да не парься, — махнул рукой Кочетов. — Ты и представить себе не можешь, как я дорожу этой работой.

Слушая их разговор, Валерия покрылась холодным потом. Придя домой, она сразу же принялась звонить на мобильный своему жениху.

— Ты обманул меня! — истерично кричала она. — Это не твоя клиника, ты всего лишь сторож! И ты не собирался отдавать мне деньги! Чтобы завтра принес все до копейки!

Побледнев от ужаса, Олег пытался успокоить Федорову: да, он показал ей не то здание, в его клинике только заложен фундамент, и она не дала бы денег, увидев такое. Завтра он обязательно покажет ей подлинную больницу. Если она поможет ему довести дело до конца, то вернет свои «зеленые» с лихвой.

— Я не хочу иметь с тобой дело! — продолжала кричать Валерия. — Повторяю: завтра ты должен прийти ко мне и принести деньги, иначе я пойду в милицию.

Кочетов согласился. Вечером он пришел к Валерии, естественно, без денег, зато с маленьким стеклянным пузырьком. Он долго объяснял ей, что не может вернуть такую сумму сразу, что вложил ее в бизнес, который должен принести прибыль, пусть его любимая немного подождет и увидит: он не солгал. Но директор филиала ничего не хотела слушать. Олег отправился на кухню под видом того, что хочет налить воды себе и ей. Там он вылил в ее стакан содержимое пузырька, боясь за результат. Олег изобрел это лекарство, еще находясь у Платухина и думая: если не получится с открытиями в онкологии, он будет работать в другой области, например в лечении наркомании. Полученный им алкалоид мог и спасти, и убить. Федорову он убил довольно быстро. Это убийство сошло Олегу с рук. На его счастье, Валерия решила раскаяться и дописала предсмертное письмо до того предложения, до которого ему и было нужно. Все списали на сердечный приступ, вызванный волнением, и закрыли дело. А Олег и Регина, то есть Софья Канавина, праздновали победу. Они пошли в дорогой ресторан, и Кочетов, глядя на напарницу, впервые подумал о том, что когда-нибудь придется избавиться и от нее: в его планы не входила дележка денег. Тем более на первые вырученные доллары Олег собирался приобрести и приобрел сверкающий красавец «Ниссан», правда, не новый, но в отличном состоянии.

Вероника Сегал оказалась следующей жертвой. Узнав, в какой день она пойдет за зарплатой, он подстерег ее в проходном дворе на собственной машине, к которой прикрепил шашечки такси (поэтому никто не обратил внимания на его заметный автомобиль: такси стоят повсюду и не интересуют проходящих мимо людей). Объяснив Веронике свой неожиданный визит тем, что ужасно соскучился и хочет украсть ее хотя бы на десять минут, Кочетов повез девушку к ближайшему леску, предложил немного прогуляться. Когда они зашли вглубь, он задушил свою подругу приготовленной веревкой, привязал к ней тяжелый камень и столкнул в болото. Следователям стало понятно, почему труп так и не был найден. Олег умолчал о том, какое чувство испытал, услышав в «Новостях» о пропавшей без вести Сегал. Никто ничего не видел, никто ничего не знал! Он совершил идеальное убийство, даже два — и вне подозрения! Разве такое дело под силу неудачнику? Нет, это обидное слово не для него.

О Светлане Яницкой Олегу хотелось вспоминать меньше всего. Порой, анализируя свои поступки, он приходил к выводу: ее можно было и не убивать. Женщина так хотела отомстить мужу, что сама отдала бы в руки Олега любую сумму и помогла бы построить клинику, если бы тот вздумал по-настоящему жениться на ней. Она искренне хотела помочь и порой, когда они проводили вместе вечер, говорила ему: «Закончится строительство — я возьму на себя финансовые дела. Мы будем процветать, вот увидишь».

Как Света была счастлива, говоря это! Большие глаза сияли, лицо излучало свет радости! Впервые за долгие годы она почувствовала себя по-настоящему счастливой и всем сердцем хотела помочь своему любимому. А он, рассеянно слушая ее, планировал убийство. Про рестораны, принадлежащие сестре Платухина, он вспомнил не по той причине, которую называла Лариса. Бросать тень на профессора Олег не собирался, потому что не думал, что будет, когда его уличат. Но то, что он убивал именно там, случайностью не было. Профессор однажды сказал в гостях у Сушковых: «Моя сестра удачлива в бизнесе. Создала в городе сеть ресторанов и процветает. Если на вашем пути попадется заведение с названием крымского города или топонима, милости просим: у сестренки отменная кухня».

Решив совершать убийства в ресторанах Платухиной-Островской, он тем самым бросал вызов профессору. Ему хотелось крикнуть: «Ты выгнал меня, чтобы я, по твоим словам, не убивал людей у тебя в клинике. Теперь я буду убивать их в ресторане твоей сестры, а ты даже не узнаешь об этом и ничего не сможешь сделать для их спасения».

Позвонив Светлане утром и назначив встречу в «Тавриде», он надел черный плащ и шляпу, изображая смерть. Яницкая не поняла мистического смысла его одеяния. Она жаждала объяснения в любви и предложения руки и сердца, ничего не замечая вокруг себя. И получила желаемое вместе с порцией яда в шампанском. Олег щедро плеснул ей в бокал, когда она вышла в дамскую комнату, и, раскрыв сумочку, стер с ее мобильного номер своего телефона везде, где тот мелькал. Зная о том, что компания сотовой связи может определить звонки даже по модели телефона, используя его серийный номер, преступник после совершения преступления выбросил его в реку (этот трюк он проделывал со всеми телефонами, связанными с убийствами). Кочетов рассказал следователям, что в первый раз очень сожалел о содеянном, однако не видел другого выхода.

С Викой Головко было проще. Она не вызывала у Олега никакой симпатии, и ее женские проблемы не трогали убийцу. Адвокат долго не хотела давать просимую Кочетовым сумму, постоянно чего-то опасалась и, как выяснилось, не напрасно. «Ее опасения отступили после того, как я сделал предложение, — цинично заявил Олег. — Желание доказать всем, что она может выйти замуж не хуже их, а лучше, убило в ней все страхи и осторожность». Пригласив Головко на торжественный ужин, он проделал ту же манипуляцию с ядом. Убийства Светланы и Виктории имели одно различие: о Вике он не жалел и был счастлив никогда ее больше не видеть.

Татьяна Ларцева, несмотря на свою непосредственность, красоту и доброту, вызывала у него глухое раздражение уже с первых минут знакомства. Она принадлежала к людям, которым с рождения все преподносится на блюдечке с голубой каемочкой. «Вот ее никто не подумает назвать неудачницей, — размышлял Кочетов после свиданий, — а что она сделала в жизни? Имела счастье родиться в семье, преподнесшей ей все блага земные? Судьба запрограммировала ее на удачу и забыла спросить меня!»

Убивая Татьяну, он как бы бросал вызов судьбе, дававшей одним все с самого рождения, других же обрекавшей на длительные, порой бесплодные поиски удачи, ощущая себя в этот момент если не Богом, то кем-то близким к нему, взявшим на себя смелость вершить судьбы людские. От этой мысли ему становилось невероятно хорошо. Он думал о том, что теперь судьба помогает ему: совершено уже пять убийств, а про него никто ничего не знает. Его трюк с такси так и не разгадан. Сколько раз он подвозил домой свои жертвы, и никому не пришло в голову искать его машину: эти дамы часто возвращались домой на такси. То, что жених прикрепил к машине шашечки, их не смутило. Он говорил своим пассиям, что подрабатывает по ночам: клиника клиникой, но на нем еще и престарелая мать, которой нужно помогать. Ни одна из них не сочла это зазорным для себя, даже не думая, что ускоряет свою смерть.