— Сынок, я так счастлива за тебя, — обнимала она его, — Инна — прекрасная девушка.

Олег холодно отстранил мать:

— А разве это важно?

— Что ты говоришь? — удивилась Анна Матвеевна.

— Я спрашиваю: разве это важно? — повторил молодой человек, глядя матери прямо в глаза. — Они не неудачники и никогда не будут ими, как ты считаешь? Для тебя ведь это было главным в жизни. Вот и радуйся: я нашел то, что ты хотела. Поэтому какая разница, хорошая ли она девушка!

Олег оттолкнул протянутый матерью бокал и пошел в помещение. Анна Матвеевна еще несколько минут в растерянности стояла на улице.

Кочетов сразу решил, что женитьба нужна ему для карьеры. После медового месяца он практически не уделял молодой жене никакого внимания. Сначала еще оправдывался перед Инной: мол, много работы в больнице (родители жены устроили его в одну из самых престижных клиник в городе, и, надо отдать ему должное, работал он не покладая рук), а затем и вовсе перестал вести разговоры на эту тему. Инну с детства учили терпению, и она не роптала на невнимание Олега, даже гордилась его работоспособностью, стараясь во всем угодить. Супруги договорились подождать с детьми, хотя, в отличие от миллионов таких же молодых семей, сразу въехали в двухкомнатную квартиру — подарок родителей Инны. Против ребенка был Олег. В качестве основного аргумента он выдвигал то, что их семья еще не имеет достаточной материальной базы, а постоянно сидеть на шее у родителей просто неприлично: что они могут подумать о нем? Инна согласно кивала, внутренне протестуя, но стараясь отыскать в словах мужа здравый смысл. «Возможно, он и прав, — думала она, — многие рассуждают точно так же».

Сотрудники больницы сразу заметили в зяте знаменитого Сушкова талант хирурга. Многие из опытных врачей, наблюдая за его операциями, сравнивали Кочетова с художником или музыкантом: так красиво и виртуозно работал он скальпелем, так умело и аккуратно делал свое дело. Когда ему говорили об этом, Олег не испытывал ничего: ни гордости за себя, ни радости за то, что он спасает людям жизнь. В такие моменты ему хотелось крикнуть: «Пойдите и скажите это моей матери! Для нее ваши похвалы важнее!»

И продолжал работать и работать с невероятной одержимостью, вызывая восхищение и зависть коллег. При таком ритме жизни пять лет пролетели для Олега как один день. Он уже самостоятельно проводил операции и прилично зарабатывал, Инна устроилась в больницу поближе к дому: на этом настоял Олег. Решение вопроса о ребенке приближалось, и Кочетов решил пойти на поводу у жены и родственников. Он заранее знал, что не будет испытывать к маленькому человечку никаких чувств, но любой благополучной семье полагалось иметь детей, а портить отношения с Сушковыми в планы Олега пока не входило. Инна родила ему сына, крепкого здорового мальчугана, названного в честь прадеда Виталием, и появление ребенка в доме еще раз подтвердило правильность мыслей Олега. Он не испытывал к красному кричащему комочку ничего, кроме омерзения и раздражения. Когда сын, в общем-то на удивление спокойный ребенок, начинал кричать посреди ночи, мешая Олегу спать, отец скрипел зубами. Отцовская любовь разыгрывалась с первой до последней ноты, и если окружающие не замечали этого, то только по причине частого отсутствия молодого папы. Инна же находилась на седьмом небе от счастья, не отходила от Виталика ни днем ни ночью, чем еще больше раздражала мужа, не испытывавшего и к ней никаких чувств.

Однако Кочетов нашел в этом хорошую сторону. «Теперь ей есть чем заняться, — думал он. — Вопрос о моем равнодушии поднимут еще не скоро». Он оказался прав. Внешне семья выглядела весьма благополучной. Прошел год, и дедушка Инны порадовал Олега сообщением: его давний приятель профессор Платухин, главврач клиники с онкологическим отделением, прослышав о талантах мужа внучки товарища, приглашал его к себе. Кочетов не замедлил с переходом на новую работу. Он давно уже мечтал об этом месте, считая, что здесь может сделать себе имя и хорошо заработать. В этой клинике жизнь и смерть шли не только рука об руку, но тесно обнявшись, больные не жалели денег лечащим врачам за светлый лучик надежды на выздоровление.

Кочетов рьяно взялся за работу. Профессор не мог нарадоваться на молодого сотрудника. Это был первый случай, когда Платухин не пожалел, что взял человека отчасти по протекции. Он сразу же доверил Олегу самостоятельное проведение операций. На первой работе Кочетов не брал подношений больных, тут же не брезговал этим. Деньги посыпались на него золотым дождем.

Вечером, перебирая шуршащие в кармане купюры, молодой врач думал, когда и на что потратит их. Желание купить что-нибудь жене и сыну никогда его не посещало: они, по его мнению, благодаря стараниям тестя и тещи имели более чем достаточно. А вот он ужасно хотел машину. И не какой-нибудь старенький «жигуленок», а сверкающую красавицу иномарку, вроде тех, на которых подъезжали к клинике обеспеченные больные. Вместе с мечтами о машине вырисовывалась другая проблема: как сообщить жене и родственникам, на какие деньги она куплена? Ведь они ужасно честные и никогда не брали ничего, кроме конфет и цветов. Правда, Олег не особенно парился насчет объяснения покупки машины: скажет, что устроился еще на одну работу, что хотел сделать сюрприз и потому молчал, короче, придумает что-нибудь, лишь бы мечта осуществилась.

Помимо денег, мужчина постоянно размышлял о карьере. Защита диссертации, как он считал, была просто необходима. Кочетов не сомневался: надо выбрать правильную тему, востребованную в наши дни, например, усовершенствовать лечение тех же онкологических больных, а сама защита — это уже дело техники: честолюбивые Сушковы не оставят зятя без ученой степени. Он стал думать над разработкой нового метода оперирования и лечения раковых опухолей и, как ему показалось, нашел его. Этот способ заключался в лечении больного после операции лекарствами в сочетании с биодобавками. Когда он пошел к профессору, чтобы поделиться идеями, тот внимательно прочитал его записи и доброжелательно сказал:

— Не вы первый предлагаете подобный метод лечения. Только заранее предупреждаю: он ни к чему не приведет. Вернее, я выразился не совсем точно, не приведет ни к чему новому: больной все равно умрет, прожив отведенное ему после операции время. Делайте какие-нибудь другие открытия, юноша.

— А кто-нибудь пробовал работать подобным образом? — поинтересовался Олег.

— Естественно, — Платухин пристально посмотрел ему в глаза. — По мне, так бесперспективность такой методики видна и без практики, — и главврач пустился в длинные объяснения, нимало не занимавшие Олега. Молодой хирург уже знал: он будет экспериментировать. Вероятнее всего, те, кто уже разрабатывал подобное лечение, не довели свои искания до конца, а этот старый пень просто не хочет, чтобы молодые и талантливые перебегали ему дорогу. Вдруг новые лекарства при правильном применении принесут много пользы? Ну а коли Платухин прав… Ведь больные и так умрут, и он вовсе не нарушает клятву Гиппократа.

Кочетов поймал себя на мысли, что ему наплевать на больных. Пусть умирают, если предопределено! А ему нужны имя и деньги, поэтому кому-то придется побыть подопытным кроликом. Чтобы заманивать кроликов, придется врать. Олег ни с того ни с сего вспомнил уроки литературы по знаменитому роману Достоевского «Преступление и наказание», будто услышал голос учительницы Ксении Николаевны, задававшей вопрос, имеет ли теория Раскольникова право на существование. Он, ученик девятого класса, с волнением доказывал обратное, споря с Витькой Макушиным, говорившим: «А если смерть одного человека спасет жизни миллионам? Если речь пойдет об изобретении лекарства, для работы над которым придется пожертвовать чьей-либо жизнью?» На подобное заявление будущий врач произнес пламенную речь. Ну, конечно, это было еще в эпоху Наташи и веру в светлые идеалы. Поэтому что он там говорил? «Человек должен жертвовать жизнью даже ради великих открытий только добровольно». Каким же наивным он был в то время! Типичный кандидат в неудачники. Нет, сейчас тот сентиментальный школьник стал другим и не собирается разводить сопли и слезы, работая над новым методом, который сделает его известным человеком. Вот только профессор, если узнает… Однако если дело обставить грамотно, то и на Платухина можно наплевать. Кочетов вспомнил слова матери: «Неудачники всего боятся, а смелые идут к цели и добиваются своего. Неважно, какими путями».