– Я? – изумилась я и тут же решила его опозорить в глазах дружков: – Расскажи лучше, на сколько тебя хватило!

Машина свернула с Киевской и стала петлять между домами. Отчего-то это меня немного успокоило и помогло собраться с мыслями.

– Что с глазом? – наконец спохватилась женщина.

– Она ударила, – пожаловался Славик и снова приложил к нему платок.

– Герой – любовник, – усмехнулась женщина, не отрывая взгляда от дороги.

– Вот же сучка! – между тем негодовал оскорблённый несостоятельностью Славик и охарактеризовал: – Прожжённая! Сразу видно! Такой палец в рот не клади!

– Нашли о чём говорить! – подал наконец голос парень, сидевший слева от меня и тут же, по самое «не хочу», прибавил мне оптимизма словами: – Её убивать везут, а она рассуждает какой Славик в постели.

– Не в постели у нас было, а на полу, – уточнила я. Однако, в следующий момент до меня дошёл смысл сказанного им и я закричала:

– А-а-а!

Тот, что сидел справа от меня, ткнул с силой в бок и приказал:

– Замолчи!

Но я не испугалась. Так, содрогнулась вначале, но потом снова вспомнила, что где-то рядом Ольга и её друг полицейский лейтенант. Они уж в обиду не дадут. Славик и его друзья даже не подозревают, что снова попали в ловушку.

Машина въехала во двор какого-то заведения. У забора стоял мусорный контейнер. Чуть дальше некое подобие вольеров для собак. В одном действительно металось какое-то чёрное и лохматое существо. Когда дверцы открылись, я услышала тявканье и повизгивание.

«Они что, меня решили зверям скормить?» – подумалось мне.

Ноги предательски тряслись, а икры онемели.

Между тем все, кроме меня, вышли из машины.

– А тебе что, особое приглашение надо? – раздался голос.

Я поняла, что это обращаются ко мне и стала выбираться. Однако, едва мои ноги коснулись земли, как кто-то сгрёб меня за воротник куртки и дёрнул. Из глаз брызнули искры. Я поперхнулась воздухом и закашляла. Меня, тем временем, поволокли к пристройке, которая примыкала к зданию без окон. Над ним высилась металлическая труба. На фоне пятиэтажного дома за забором, она отчего-то словно магнит притягивала взгляд и казалась зловещей.

«Наверное, это кочегарка, где меня и сожгут», – решила я и поразилась спокойствию, с которым рассуждала о способах собственного расставания с этим миром.

Между тем меня подвели к гаражным воротам. Громила, который ехал слева от меня, начал возиться с замком.

– Сева, поживее! – торопила женщина.

– Замок хотя бы поменяли! – негодовал громила, которого назвали Сева.

Он на мгновенье повернул голову, и тут я поняла, кто играл роль Никодима. Ну конечно, и профиль и разрез глаз, если слегка поправить карандашом почти как у старообрядца. Женщину я тоже узнала. Именно она выдавала себя за жену Никодима в морге. Однако виду я не подавала. Просто молчала. И вообще, берегла силы. Мне как никогда пригодился сейчас приобретённый в тайге, на заимке у Егора, опыт. Я не тратила время на вопли и призывы о помощи. И так ясно, раз эти люди так ведут себя здесь, то уверены, меня никто не услышит. Нужно было просто собрать максимум информации и сберечь силы. Кричать, это лишь рисковать получить по зубам…

Наконец створка ворот со скрипом отворилась, и меня втолкнули вовнутрь. В нос ударил запах пепла и гари. Когда глаза привыкли к полумраку, я увидела, что треть пространства занята странным устройством, похожим на лежащую на боку, бочку. Сверху на ней была прямоугольная крышка. Ещё я увидела множество полок вдоль стен, на которых стояли странные кувшины. Они были все разные по цвету и по размерам. Каждый оказался украшен барельефом собаки или кошки.

– Действуйте, мальчики! – поторопила женщина.

Мальчики, не сговариваясь, подхватили меня под руки.

– Ой!

Оторванная от полу, я несколько раз взмахнула ногами, словно вышагивая в пустоте.

Между тем Сева и его дружок подтащили меня к бочке и поставили.

– Отпустите! – потребовала я, немея от страха.

Но они словно не слышали. Сева потянул задвижку, а другой приподнял и откинул крышку. У меня перехватило дух. Не надо было много ума, чтобы не догадаться, что передо мною печь.

– Это крематорий для животных, – подтвердила моё предположение женщина и объяснила: – Внутри газовая форсунка. Температура такая, что от костей остаётся пепел… Здесь я утилизирую тушки кошек и собак…

После этих слов я вдруг ощутила запах смерти. Да! Меня охватил точь-точь такой же животный ужас как там, на заимке, когда оказалась одна наедине с трупами. Такое же чувство овладевало мною на охоте, возле только подстреленного животного.

«Наверное, это запах моей смерти!» – ужаснулась я.

Ноги у меня подкосились, и я повисла на руках своих изуверов.

– И-и-и! – пропищала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не обмочиться.

– Как ты понимаешь, мы демонстрируем тебе это не просто так, – продолжала она холодным, бесстрастным голосом. – Я оставляю за тобой выбор, сгореть здесь мёртвой или заживо…

Когда до меня дошло, что шансов мне вовсе не оставляют, а лишь предлагают выбор между мучительной смертью и просто смертью, я вдруг почувствовала как по ногам потекло что-то горячее и услышала собственный голос:

– Вот пипец!

– Что ты сказала?

– Обоссалась она, – пояснил Сева.

– Зря стараешься! – выкрикнула я зло, стараясь не выдать в голосе страха, и одновременно подбадривая себя, пригрозила: – У меня осталась подруга, которая в курсе, как развивались события.

В этот момент я почувствовала, как напарник Севы вздрагивает, словно к нему подвели электрический ток, а сам Сева и вовсе отпустил мою руку.

Я растерялась. Чего смешного они услышали в моём заявлении?

– Горбун! – позвала женщина.

Напарник Севы враз перестал вздрагивать.

– Что, Светлана Геннадиевна? – спросил он.

– Отведите её к подруге! – приказала женщина, которую, как оказалось, звали Светлана.

«Горбун, Сева, Света, – перечислила я мысленно, чтобы запомнить и задалась вопросом: – А как звали Севастьянову? Ну, конечно же – Ирина! Так, значит, её среди этих людей нет! Зато есть Сева! Скорее кличка. Как производная от фамилии Севастьянов. Не исключено брат. Тогда возможно Горбун – Горбунов…»

Глава 38

Меня поволокли к стене, вдоль которой стояли стеллажи. Грешным делом я вдруг подумала, что Ольгу уже успели сжечь и мне сейчас покажут урну с её прахом. В таком случае, наверное, она ещё должна быть тёплой. Стало совсем уже нехорошо. Я вдруг отчётливо представила голубой кувшин с барельефом головы Ольги и протяжно всхлипнула, едва не подавившись воздухом.

Между тем Горбун взялся двумя руками за стеллаж и потянул на себя. Раздался скрежет, от которого у меня и вовсе всё внутри оборвалось. Как оказалось, три полки