— Шон и твой подданный тоже, — напирал Каллахан. — Я спою тебе хулу за то, что без спроса берёшь чужое.

— Так я спросил, — усмехнулся король-воин. — И он сказал, что сделает всё, что в его силах, лишь бы Эйвеона не изгнали. Так что можешь грозить мне хулой сколько угодно, но у тебя нет ни единого повода петь её. Можешь осуждать меня, но я в первую очередь думаю о королевстве. В отличие от тебя.

— Если ты прогонишь Шона, я уйду вместе с ним, — яростно пообещал король-филид.

— И снова бросишь меня? Из-за какого-то полукровки? — в голосе Браннана послышалась давняя обида, а брови угрожающе сдвинулись. — Я так и знал, что тебе нельзя верить, брат…

— Это твой меч чуть не лишил меня жизни! Это ты женился на моей невесте! И ты сделал изгоем моего лучшего друга! — сыпал обвинениями Каллахан. — Выходит, уже трижды ты предал меня. Так кому из нас нельзя верить?

— Если в чём я действительно виноват, то лишь в последнем, — горько вздохнул король-воин. — Не думал, что это так расстроит тебя. Но способа вернуть всё, как было, я не знаю. Останься, брат, и мы вместе что-нибудь придумаем. А Шон не пропадёт — ему будет полезно пожить и среди людей. Они ведь тоже его родичи, как и мы.

— Когда найдёшь верный способ всё исправить, сообщи мне о том, — не уступал Каллахан.

— Если ты уйдёшь сейчас, — начал Браннан, — мы с тобой навеки станем врагами.

Король-филид горько усмехнулся:

— Не хочу тебя огорчать, брат мой, но мы с тобой уже давно враги.

Так они и ушли из волшебной страны: сновидец Шон, ставший изгоем не по своей вине, и Каллахан — король, отказавшийся от своего королевства. Ни Браннан, ни Эйвеон ничего не сказали им вслед. Ещё несколько эльфов присоединились к изгнанникам, не пожелав больше терпеть своенравность короля-воина. И даже подаренный ворон улетел вслед за тем, кто его когда-то приручил…

Говорят, слепая королева Олнуэн хотела сбежать вместе с Каллаханом, но тот остановил её, потому что так и не вспомнил, что когда-то они любили друг друга.

Говорят, король-воин продолжил править Неблагим двором по своему разумению, и его жёсткий нрав с годами лишь ужесточился. Но Правда Короля не была нарушена. С тех пор близнецы виделись не раз, но так и не примирились, потому что Браннан не нашёл способа обратить чары вспять. Да и искал ли?

Говорят, что лишь восемь раз в году — на Самайн, Имболк, Бельтайн и Лугнасад, а также в дни солнцестояний и равноденствий, — принц Шон обретает прежнюю внешность, а принц Эйвеон вынужден прятать под маской уродливые шрамы. Но однажды справедливость будет восстановлена, четыре брата вновь встретятся, и кто знает, чем всё закончится: может, миром, а может, новой войной? А земля помнит обоих своих королей…

Зато для смертных та давняя ссора обернулась благом, ибо Каллахан, простившись с прошлым, поступил на службу к королю людей и стал обучать лучших чародеев. Так и появился отряд Соколов — тех, кто издавна хранит покой Объединённых Королевств, защищая его жителей от козней обоих эльфийских дворов — Благого и Неблагого.

Мастер Дэррек ещё не успел дух перевести, а впечатлённые слушатели загалдели, перебивая друг друга.

— Надо же! Белый друид! — воскликнул Орсон, прижимая к груди руки. — Выходит, я нашёл его?! О, б-боги…

Келликейт на радостях обняла его, принялась гладить по плечу, успокаивая и что-то шепча на ухо. Неожиданная удача друга заботила её больше, чем старые интриги волшебной страны.

— А какой этот Браннан-та паскудный, оказывается! — цокнула языком Розмари. — Ух, нашла бы я его — все космы бы ему повыдергала-та! И не посмотрела бы, что древний эльф!

— Не спеши, — не согласился Риэган. — Мы слышали историю с одной стороны. Кто знает, как всё выглядело бы, спроси мы мнение короля-воина. Порой благо страны и благо наших близких — не одно и то же. Но только истинному правителю под силу сделать правильный выбор.

Розмари вздёрнула нос, не желая даже мысли допускать, что дорогой её сердцу Каллахан мог быть хоть в чём-то не прав. А вот мастер Дэррек важно кивнул, соглашаясь с гостем.

— В первую очередь он именно что король. Одни могут любить Браннана, другие считать негодяем, но Неблагой двор по сию пору процветает под его рукой, свободный и дикий. Ни Медб, ни другие могущественные эльфийские владыки не подмяли его под себя — и в том есть немалая заслуга короля. К слову, наш командир не испытывает ненависти к брату, а это о чём-то да говорит.

— Только о благородстве мастера Каллахана! — Розмари упрямо поджала губы.

— Чего не отнять, того не отнять… — мастер Дэррек по-стариковски кряхтя, поднялся. — Засиделся я тут с вами, а ведь уже совсем светло. Пора и честь знать. Давайте-ка отдохнём, пока есть возможность. Надеюсь, я не пожалею, что поведал вам эту историю, и вы усвоите добрый урок.

Все закивали и, усталыми голосами пожелали друг другу спокойной ночи (вернее, уже утра).

За окном уже вовсю пели птицы, приветствуя первый день года и зимы. Время безвременья закончилось, замершее колесо со скрипом стронулось с места.

Сам Элмерик так и не смог снова заснуть, как ни старался. Вместо добрых снов его одолевали тревожные мысли. Стоило лишь прикрыть веки — как перед внутренним взором возникал поединок Браннана и Каллахана. Может, ему довелось узреть то самое сражение короля Дуба и короля Падуба из прошлого? А может, видение было предупреждением? Но о чём? Что они сразятся вновь?

Ещё он думал о мастере Шоне. Столько лет жить с чужим лицом, снимая маску по особым праздникам. Никому не пожелаешь такой судьбы…

Но больше всего Элмерика заботили слова мастера Дэррека. Зачем он вообще рассказал эту историю? Какой урок Соколята должны были из неё извлечь. Что командир тоже человек, хоть и эльф? Что он может ошибаться? Или что у каждого есть горькое прошлое, о котором следует помнить,