— Я вам нужна, без меня вы потеряете его из виду.

— Мысль верная, Ритка-Маргаритка. Давай поиграем? Я досчитаю до трёх, и ты мне скажешь, где она на самом деле скрывается. Один, два, три…

— Ааааа, больно! — Маргарита неистово закричала, задохнулась от крика, от чего у меня больно сжалось сердце, но я не решался войти в квартиру, пытаясь услышать ещё что-то важное.

— Больно тебе, сучка?! А будет ещё больнее! Посиди тут пока, подумай и найди мне свою подругу, а иначе… Даже Валик тебя не спасёт, я и не таких, как ты, ломала.

Мне показалось, что я от страха даже поседел… от услышанного, но вида не подал, даже постучал в приоткрытую дверь квартиры и закашлялся, чтобы Маргарита сама ко мне вышла.

— Успокоился?

— Да я особо и не переживал. Я пальто забыл.

— На держи. Давай всё же поужинаем вместе?

— Маргарита, как-нибудь в другой раз составлю тебе компанию за трапезой. Сегодня мне надо успеть навестить мою бывшую, справиться о состоянии дочери и заглянуть к Михаилу Пшеничному обсудить внезапное возвращение Ники.

— Какую бывшую? Какая дочь? Что за возвращение Ники?

— Фрау Ротенберг, это уже мои личные дела, кои вас не касаются. Вынужден откланяться.

— Хорошо, не задерживаю тебя. Auf wiedersehen.

Я не знал, как себя вести, что делать, куда мне ехать… Я не понимал. Я видел, что на Маргарите не было лица, та женщина её изрядно напугала. И опять, опять я услышал этот знакомый женский голос. Где я мог его слышать раньше? Мне срочно нужен был Илларион.

Если Марго нужна моя помощь, почему она молчала? Боялась…мстителя? Единый паззл никак не складывался. Получалось, что был некий мститель, который убил Нику и преследует меня? И кто-то ещё, кому нужна живая Ника?

Я звонил шестой раз Иллариону, но он не брал трубку, возможно, уже спал или ловил очередного преступника. Я потерял счет времени, хотя умом понимал, что давно наступила глубокая ночь. Но мне было важно поговорить с майором, только он мог меня успокоить в тот момент, выслушать, вразумить, остудить эмоциональный пыл. А я в душе пылал неистово, незримо для остальных, распаляясь всё больше не на шутку. И я продолжал звонить… Пока наконец-то не услышал сонный голос Лёвушкина.

— Корф, какого чёрта? Ты время видел на часах?

— Ларри, дело срочное, я от Марго, она что-то знает. И ей грозит опасность.

— Какой я тебе ещё Ларри? Господи, я только уснул. Ладно, приезжай ко мне, записывай адрес или запоминай.

Я мчал, что было лошадиных сил у моего «Гелендвагена», и словно долетел до дома, где жил Илларион, потому что открыл он, непроснувшийся и едва стоявший на ногах, пытаясь укутаться в свой явно дорогой спортивный халат с толстым капюшоном и вышивкой на груди двуглавого орла России, словно ища спасения от моего ночного нашествия.

Глава 33

— Здорова, полуночник. Кофе будешь?

— И кофе буду, и то, и другое! И можно без хлеба.

— Корф, ты ко мне столоваться приехал или по делу?

— По делу, товарищ Лёвушкин, исключительно по делу партии. Но и подкрепиться было бы аки как хорошо.

— Товарищ Корф, я — закоренелый холостяк с погонами, радушием к гостям не страдаю, ибо они не посещают мою скромную обитель. Я сам питаюсь одним лишь кофе, и вас могу подкрепить исключительным оным.

— Кофе так кофе. Что с тебя взять, Ларри.

— Алексей Владимирович, я ведь могу вас на пятнадцать суток закрыть за причинение вреда правоохранительным органам. Мало того, что вы посягнули на святая святых — мой сон, итак, короткий и редкий. Так ещё и обзывать меня взялись. Меня Ларри только матушка именовала в моём очень далёком детстве.

— Какие мы нежные, скажите пожалуйста! Ладушки, хватит шуток, вернёмся к делу. Всё очень серьёзно.

— Всё серьёзно у тебя стало? Надо же, ты только сейчас это заметил? А у меня уже давным-давно всё серьёзно и зашло дальше некуда. Очередной глухарь. Ни начала тебе у дела, ни конца. Совершенно, вот напрочь разные версии, показания, свидетели, преступления. Я с таким в своей практике впервые сталкиваюсь. Знаешь, почему? Потому что это — всё из разных опер. Или что-то лишнее в твоей истории с Вероникой, или ложное, или действительно преступлений несколько, и исполнители разные.

— Вон оно как получается. Тогда, Илларион Львович, вынужден откланяться, дабы вас более не запутать.

— Алексей, только не надо иронизировать. Выкладывай, с чем приехал. Может, новые вводные прольют хоть толику света на расследование.

И я рассказал Иллариону всё, что увидел и услышал у Марго. Майор слушал меня, время от времени надувая недовольно ноздри своего изящного, словно выточенного скульптором носа, что-то записывал в тёмно-коричневый кожаный ежедневник с позолоченными страницами, взгляд его становился серьёзнее и напряженнее с каждым сказанным мной словом, отчего глаза Лёвушкина, как обычно, выглядели мрачными и бездонно-синими, он явно нервно теребил рукой свои чёрные мокрые волосы. И тут мне невольно бросились в глаза мои любимые старинные часы Audemars Piguet на запястье Иллариона.

Это мне показалось довольно странным, и я пустился в странствие своего внутреннего мира и мысленных умозаключений: «Лёха, вот ты бы весь такой чистый, только что после душа, глубокой ночью, когда тебя разбудили, весь в домашнем уютном одеянии…стал надевать на себя дорогущие ювелирные часы? Вряд ли, очень маловероятно. Хотя, это ведь может быть предмет туалета Лёвушкина, с которым он расстаётся только в душе? Или часики Audemars Piguet — памятный, неприкосновенный подарок возлюбленной майора. Какой возлюбленной, если Илларион сам сказал, что он — закоренелый холостяк с погонами? Холостяк то холостяком, но должен же Лёвушкин хотя бы для здоровья спать с какой-нибудь пассией. Не евнух же наш страж порядка? Старик, ты сильно загоняешься, но в данной ситуации — это вполне нормально для тебя. Ты — молодец, что ещё как-то осмысливаешь происходящее. Стало быть, можем повременить с посещением лекаря человеческих душ Антонины Петровны.».

Я порядком увлёкся монологом с самим собой и не сразу заметил, что Илларион вышел из кухни и теперь торопливо ходит по коридору, с кем-то оживлённо разговаривая по телефону и активно жестикулируя. Дабы себя чем-то занять, я решил осмотреть холостяцкую берлогу майора. Да и любопытство взяло верх в тот момент над всеми эмоциональными составляющими моего существа. Я вдруг понял, что не знаю ровным счетом ничего о Лёвушкине: «Как он живёт? С кем дружит? Какой он без своей маски матёрого следака? Есть ли