то, как дрогнуло мое сердце, когда она бросилась ко мне с очарованием в глазах, заставило задуматься, способен ли я на это.

Достоин ли.

Я думаю о последней записи в дневнике Эммы, о том, что она узнала о любви.

Если я чему-то и научился, так это тому, что любовь всегда сопровождается неприятной стороной душевной боли. Нет радости без горя, нет удовлетворения без потери, нет смеха без боли. Инь и ян. Просто так устроен мир, и, думаю, нам самим решать, что хорошо, а что плохо.

На какие страдания мы готовы пойти ради одного хорошего дня? Одного идеального поцелуя? Единственного мгновения блаженства?

Я перечитываю надпись, напечатанную на плакате:

«Имоджен: возвращение в Блисс в марте этого года».

Когда я снова бросаю взгляд на Нэша, на его губах появляется мягкая улыбка. Он понимающе поджимает губы.

Затем он кивает мне и возвращается к работе.

Глубоко вздохнув, я бросаю на стойку еще двадцатку и выхожу.

Глава 20

Люси

Я очень люблю зиму и рождественские праздники, но время, когда солнце начинает прогревать землю, а на порог приходит весна, занимает отдельное место в моем сердце.

Март наступает незаметно, как ягненок, что является верным признаком того, что лев затаился в засаде, готовясь нанести удар. Но это не мешает мне наслаждаться солнечным светом и десятью градусами тепла, пока я направляюсь в свой любимый винный бар. Алисса активно машет мне из-за высокого столика, уже допив половину своего бокала вина. Я опаздываю на двадцать минут, поскольку застряла в приюте из-за того, что разбиралась с мелким шрифтом на контракте об усыновлении одной из наших пожилых собак – Салли. В начале этой недели я наконец-то начала выходить на неполный рабочий день. И это замечательно.

Это помогает душевному выздоровлению.

Необходимая отдушина.

Алисса громко присвистывает, и я краснею, когда все поворачиваются в мою сторону.

– Черт возьми, девочка! Что за чудесный ананас? – Она приподнимает брови при виде рисунка в виде ананаса, украшающего мой шарф.

О, Лис.

Я сжимаю переносицу, обхватывая другой рукой чехол для гитары, а затем опускаю подбородок, отчего короткие волосы прикрывают раскрасневшиеся щеки.

Вчера Джемма подстригла мне волосы. Ничего радикального, просто небольшой каскад и легкое окрашивание. В те дни, когда чувствую себя не очень хорошо, я стараюсь себя чем-то радовать.

Положив гитару «Хамминберд» рядом со столом, я сажусь напротив своей подруги. Выступление вот-вот начнется, и из-за моего опоздания наш получасовой разговор с бокалом вина почти закончился.

– Эм, давай разберемся с тремя громкими новостями, – говорит Алисса, допивая вино. – Их три. Прежде всего твое лицо.

– Мое лицо? – Я морщу нос и почесываю щеку. – Все плохо?

– Нет. Оно блестит. Новый увлажняющий крем? – Она прищуривается, затем ахает: – Ботокс!

– Мне двадцать три, Лис. Я вся сияю, потому что вспотела. Мне пришлось припарковаться в трех кварталах отсюда, а затем на каблуках тащить гитару по лужам растаявшего снега.

– Логично, – кивает она, откидывая челку с глаз. – Во-вторых, твои волосы. Джемма?

Услышав это, я оживляюсь и прихорашиваюсь.

– Да. Она волшебница.

– Боже. Я люблю ее. Ладно, и третье: Нэш и симпатичная рыжеволосая девушка на четыре часа.

Заинтересованная, я поворачиваюсь на стуле и смотрю через плечо на Нэша, который, опершись на руки, болтает с девушкой, показывая ей свои ямочки на щеках. Она сидит рядом с заметно подвыпившим посетителем и отодвигается от него, бросая неодобрительные взгляды, пока они с Нэшом смеются. Она мне знакома – постоянный посетитель моих пятничных вечерних шоу.

У нее густые каштановые волосы, и она одета в шелковую блузку, спадающую с одного плеча. Девушка выглядит совершенно очаровательно.

Ухмыляясь, я поворачиваюсь к Алиссе, и мы обмениваемся понимающими улыбками.

Рада за него.

По крайней мере один из нас не погряз в душевной боли и ненависти к себе.

– На самом деле новости было четыре, – тихо добавляет Алисса, – но нам не обязательно говорить о четвертой. – Она заметно грустнеет, когда замечает мой потухший взгляд. – Может, после шоу ты расскажешь мне какие-нибудь свежие новости.

Я прочищаю горло.

– Да все хорошо. Ничего нового нет.

В этом и заключается душевная боль.

Кэл пришел ко мне через два дня после того, как драматично исчез, оставив меня одну в руинах на полу спальни Эммы, прямо рядом с огромной дырой в половицах, равной по размеру той, которая зияла в моем сердце.

Он зашел, чтобы забрать Стрекозу.

После безнадежного шквала извинений я написала Кэлу сообщение, дав понять, что котенок может остаться у меня, пока он не остынет и мы все не обсудим. Стрекоза заметно нервничала и бо́льшую часть этого времени пряталась у меня под кроватью, но Зефирка и Кики повели себя как настоящие друзья и немного успокоили ее незадолго до того, как Кэл постучал в мою дверь.

Он выглядел усталым. Грустный, измученный.

Прямо как я.

Впервые в жизни я не набросилась на него со слезами, словесным потоком или с отчаянной потребностью все исправить. Он неторопливо вошел, по-прежнему не поднимая головы; темная шапочка скрывала морщинки на его лбу. Мы почти не разговаривали друг с другом. Я просто откинулась на подлокотник дивана, наблюдая, как Стрекоза выскочила из укрытия и обвилась вокруг его лодыжек.

Кэл взглянул на меня – его радужки засверкали золотом на фоне моего стеллажа с беспламенными свечами, – а затем наклонился, чтобы погладить свою кошку. Наши взгляды встретились, и у меня внутри все сжалось в болезненный комок. Я затаила дыхание, сжала кулаки и взмолилась, чтобы мое сердце перестало колотиться как симфония нестройных барабанных ударов.

– Как ты? – спросил он надтреснутым голосом.

Этот вопрос наполнил мое сердце радостью.

Я улыбнулась, потому что не знала, что еще сделать.

– У меня все хорошо. Я… – Ложь так и застыла у меня на языке. – Бывало и лучше.

Его челюсть дрогнула, а мускулы напряглись. Он стоял неподвижно, держа руки в карманах, пока Стрекоза лежала клубочком у его ног.

– Да, – кивнул он, отводя взгляд. – То же самое.

– Я, эм…

– Люси, я…

Мы заговорили, затем одновременно замолчали. Я задержала дыхание еще раз, достаточно долго, чтобы у меня закружилась голова.

Он прочистил горло, а затем:

– Мне нужно немного времени… если ты не против, – сказал он мне спокойным тоном, подчеркивая свои слова. – Чтобы разобраться со своими тараканами.

У меня сдавило грудь от осознания того, что я являюсь тем «тараканом», с которым ему нужно разобраться.

Всего за несколько дней до этого я была уверена, что наши пазлы окончательно сошлись. Пока мы находились в том