– Ты с лазерником работал? – недовольно спросил прораб.

– Сто раз, – презрительно сплюнул паренек.

Он говорил правду. Он и в самом деле сто раз работал с лазерником. Вот только большею частью это была не лазерная насадка к экскаватору, а ее двоюродный брат по прозвищу «Харон».

– Ну так чего ты расселся, – заорал прораб, – работай! Чем скорее мы закончим эту работу, тем скорее начнем ту, за которую платят деньги!

Менять насадки, собственно, не потребовалось. У экскаватора типа «Голем» было две стрелы: одна осталась с венчиком, а другой ковш заменили на уродливый агрегат, напоминавший пивную бочку и способный взрезать базальтовые породы на глубину до полуметра.

Когда прораб отошел пообедать, «Голем» работал как проклятый – на будущем дне пруда сыпались искры, подымался вверх пар, и воняло от ямы, как от подпаленной шкуры.

* * *

Губернатор Шаннери плодотворно провел остаток утра. Он посетил с рабочей инспекцией Гусеницу, открыл детский сад для крийнов и провел заседание планетарного совета.

В два часа дня губернатор Шаннери посмотрел «трехмерку», чтобы лично убедиться, что выраженные им на соответствующих мероприятиях мысли о защите экологии, расовой толерантности и величии императора нашли полное отражение в новостях.

По результатам просмотра новостей губернатор Шаннери принял решение наградить корреспондентов второго и третьего сюжета, а корреспондента первого сюжета надо было выгнать с работы, потому что, хотя цитата из губернатора была им взята правильная, он снял губернатора на фоне главного инженера стройки, барра по расе, и на голокартинке было видно, что главный инженер выше губернатора на полтора метра.

По некотором размышлении губернатор решил выгнать не только корреспондента, но и главного инженера. Губернатор был глубоко согласен с императором Чеславом. «Свобода слова – как ядерная реакция. Горе тому государству, в котором она неуправляемая», – сказал император Чеслав.

Покончив с государственными делами, губернатор прошел в личные покои, где в комнате отдыха за кабинетом, посереди разбросанных по полу игрушек перед подносом с пирожными сидел мальчик лет восьми, захваченный в квартале барров. Губернатор отдал приказ хорошо обращаться с мальчиком, полагая, что это может быть сын ван Эрлика. Губернатор вообще прекрасно знал, как обращаться с детьми. Он не меньше раза в месяц посещал школы, и каждый раз при виде его дети сбегались к нему с радостными кликами и начинали кричать: «Да здравствует наш мудрый губернатор!»

Губернатору была приятна такая любовь.

Поэтому губернатор Шаннери открыл дверь комнаты, в которой сидел мальчик, улыбнулся самой лучшей своей улыбкой номер два, предназначенной для посещения школ и любовниц, и спросил:

– А почему мы ничего не кушаем?

Мальчик поднял на него черные большие глаза.

– Зачем ты убил барров? – сказал мальчик.

В заявлении мальчика была некая странность, которую губернатор не стал уточнять. Вместо этого он сказал:

– Это чушь. Откуда ты это взял?

– Ты убил барров, Драгоценный_цветок и старого Счастъе_в_гнезде, - повторил мальчик, – я это видел своими глазами.

– Но я никого не приказывал убивать! – возмутился губернатор. – Я немедленно выясню, кто это сделал!

– Это сделал твой начальник охраны, – ответил мальчик, – он снимал все на шлем. Для твоего удовольствия.

Губернатор почувствовал раздражение. Обычно, когда его в чем-то упрекали – например, в совершенном по его приказу убийстве или украденном по его приказу миллионе, – губернатор легко отвечал, что он этого не делал и что он во всем разберется. Обычно этого оказывалось достаточно, если спрашивающий был ведущим новостей. Если спрашивающий был вышестоящим чиновником, то для того, чтобы он поверил в то, что губернатор не крал денег, было достаточно поделиться с этим чиновником частью украденного.

Поэтому губернатор совершенно не привык к тому, что его собеседник настаивает на сказанном. Губернатор решил, что мальчик чрезвычайно дурно воспитан.

– Я во всем разберусь, – твердо сказал губернатор, – и накажу виновных!

Мальчик поискал глазами и поднял с пола пластмассовый бластер. Бластер был зеленого цвета с огоньком на конце дула.

Мальчик ударил по рукояти бластера, словно защелкивая воображаемую обойму, навел игрушку на губернатора и сказал:

– Я убью тебя.

Губернатор побледнел, покраснел, а потом стал цвета игрушечного бластера и выскочил из комнаты.

* * *

Внутренние покои, изолированные от всей остальной виллы, были чрезвычайно скромны и имели лишь минимальное количество помещений, необходимое губернатору для осуществления его главных функций, как-то: кабинет с приемной и комнатой отдыха, спальню, ванную и небольшую личную тюрьму с примыкающим к ней медблоком.

Из вышесказанного ясно, что губернатор отправился в медблок в чрезвычайно дурном расположении духа.

Второй пленник лежал навзничь на медицинской кушетке, опутанный гирляндами проводов. Это был паренек лет шестнадцати, худощавый и мускулистый, с тяжелой челюстью и изящными запястьями. Рядом с пленником возился медтех в зеленом халате. На боках пленника наливались багровые кровоподтеки; пол-лица вспучилось в синяк. Дышал он редко, но ровно.

– Это что такое? – спросил губернатор.

– Он устроил драку. Уже в усадьбе, – отозвался медтех. – Убил двоих, пока в него не всадили пару «заусенцев». Мы его спросили, где ван Эрлик, и он сказал: «Это кто такой?» Тогда мы вытащили из него «заусенцы». Без анестезии.

Медтех нехорошо усмехнулся и уточнил:

– Мы пообещали, что, как только он скажет, где ван Эрлик, ему дадут обезболивающее.

– Он отказался?

– Он нас провел. Он блокирует нервные импульсы. Техника Ли.

Техника Ли. Изобретение легендарного Живоглота, эксклюзивный набор приемов для бойцов секретных подразделений. Или бандитов, способных выложить сумасшедшие деньги за изматывающий курс тренировок и биохимические сборки в крови.

Жаль, что они не поймали ван Эрлика, но и этот молодчик, судя по всему, не пескарик.

Губернатор присел на краешек койки и приказал:

– Брось притворяться. Приборы показывают, что ты в сознании.

Пленник открыл глаза. Они были серые и очень спокойные, как будто подросток загорал на пляже или хрустел вафлями в нейрориуме, а не лежал на медицинской кушетке со всаженными в вены детекторами.

– Зачем ты убил барров? – спросил Чеслав.

Губернатор опешил. Вопрос, заданный пленником, сбил его с толку. Он полагал, что вопросы здесь задает он. К тому же подросток задал тот же вопрос, что и ребенок. Сговорились они, что ли?