Незнакомец распахнул заднюю дверь фургона и стал выкатывать оттуда здоровенный аквариум.

Главный смотритель подошел поближе.

– Ну, что на этот раз?

«Блюдечко» с аквариумом наконец выплыло из фургона.

Смотритель открыл и закрыл рот.

В аквариуме, среди коралловых зарослей и стай крошечных рыбок, плавала девушка.

У нее было белое кукольное лицо, идеально вылепленное, с черными дугами бровей и алыми губками, маленькие твердые груди, плоский живот и округлые бедра, переходящие в огромный чешуйчатый хвост. Девушка была совершенно нагой, если не считать длинных зеленых волос, обольстительно окутывавших то одну выпуклость, то другую.

– Это… что? – потрясенно спросил смотритель.

– Русалка, – сплюнул на землю краснорожий незнакомец.

Смотритель и сам видел, что это русалка. Упоминания о русалках довольно часто встречались в античных источниках. Существование русалок, равно как и василисков, было предметом горячих дебатов террапалеонтологов. Сам смотритель склонялся к той точке зрения, что русалки, видимо, существовали наряду с дельфинами и китами, представляя собой один из видов млекопитающих, наиболее близких к человеку и обитавших в море; и что они вымерли еще до Великой Войны из-за чрезмерного загрязнения морей.

Смотритель вытаращился на русалку так, будто у него было четыре глаза.

– А это… ну… трахать ее можно?

– Конечно, – снова сплюнул краснорожий, – она ж дрессированная. Не глупей крийна будет.

Уго и краснорожий засмеялись одновременно. Шутки над ксеноморфами были любимым развлечением отбросов общества. Крийнам доставалось больше всего, что было в общем-то несправедливо. Крийны были добры, безобидны и привязчивы, и хотя они были и вправду не очень умны, смотритель еще ни разу не видел, чтобы человек, потешающийся над ними, был умнее крийна.

Смотритель, не отрывая от русалки глаз, облизал пересохшие губы. Что-то совершенно кукольное было в ее взгляде и неживых плавных движениях.

– А трахать ее можно в постели, – объяснил краснорожий, – вытащить из воды и трахать. Они жутко похотливые, эти твари. Только надо через час сунуть обратно, а то кожица высохнет.

– А… э…

Смотритель знал, что у губернатора необычные вкусы. Смотритель и сам бы трахнул такую… такое…

– Следуйте за мной, – решительно приказал смотритель владельцу русалки.

Маленький Уго снова сплюнул и забрался обратно в автомобиль. Аквариум поплыл по воздуху – к внутренним покоям усадьбы.

* * *

Месяца три назад у одного из кораблей, стыковавшихся с Кольцом, в последний момент отказала система автоматической ориентации, и корабль ткнулся носом в Кольцо и наделал бы бед, если бы не опытный пилот, перехвативший управление. В результате ущерб был нанесен только самолюбию пилота. Он надеялся, что его поощрят за мастерство, а его выгнали с работы.

Впоследствии он стал одним из крутых парней, которые возили «креветочек» с Шимая на Селан, но это к делу не относится.

Итак, пилота выгнали с работы, и он не узнал, что предотвращенную аварию прораб оформил как случившуюся и оценил ущерб почти в двести пятьдесят миллионов эргталеров. Меньшая часть этих денег осталась у прораба и начальника участка, а большая перепала губернатору Шану Шаннери.

Губернатор решил построить на эти деньги возле зверинца большой пруд с золотыми рыбками.

Прудов на Ярмарке не было: земля в городах была слишком дорогой, а атмосфера – слишком грязной. Поэтому самые богатые люди обзаводились бассейнами, изолированными от окружающей среды. Губернатор в общем-то тоже собирался построить бассейн. Дно и стенки пруда собирались залить термобетоном, а поверх приживить синтетическую почву. Небо над прудом должно было быть перекрыто силовым куполом, чтобы суп из плавиковой кислоты, сероводорода и извести, именовавшийся в здешних местах «дождем», не тревожил золотых рыбок. Воду для пруда планировали завезти с океанов Альтерии. Губернатор намеревался всем демонстрировать свой пруд с рыбками и лебедями, чтобы доказать, как очистился воздух Ярмарки после введения в строй Гусеницы.

Вся затея – с синтетической почвой, лебедями и водой с расстояния в семь световых лет – должна была обойтись в пятьдесят миллионов, но губернатору денег было не жалко. В конце концов, если будет не хватать, всегда можно подать рапорт о второй аварии.

Сейчас строительство было в самом разгаре.

На дне котлована сгрудилась самая разнообразная техника: гигантские землеройные машины с ковшами, в которых мог разместиться небольшой флайер, бульдозеры со скошенными стальными челюстями, раздутые чаны пластоукладчиков. Грозно гудели отсасывающие машины – почвенная смола поднималась в этом месте очень высоко.

Разнообразие техники объяснялось тем, что губернатор за нее не платил. Вместо этого он пожаловался различным бизнесменам, занимающимся на Ярмарке строительством, что вот хотел бы выкопать прудик и не знает, к кому обратиться, – и надо же такому случиться, что бизнесмены бросились предлагать свои услуги, причем совершенно даром.

Поэтому техника, а также ее операторы существовали на территории виллы без официального уведомления. То есть, разумеется, личная охрана губернатора их проверила – но личная охрана была ленива и убеждена, что ничего плохого с губернатором не может случиться. А Служба Опеки не имела никаких поводов интересоваться политической благонадежностью бульдозериста, который, по документам, работал за четыре тысячи километров от виллы.

* * *

Прораб появился у пруда к полудню, когда работа была в полном разгаре.

– Эй, шеф!

Худенький паренек спрыгнул с экскаватора и побежал ему навстречу.

– Ты кто такой? – спросил прораб.

– Я Андрис, – ответил парень, – дядя Лин послал меня вместо себя. Он приболел.

Ах да. Прораб вспомнил, что Лин звонил ему часа два назад.

Паренек лучезарно улыбнулся и продолжал:

– Мы докопались до скал. Нам нужна лазерная насадка.

Прораб спрыгнул в котлован и придирчиво осмотрел место. Паренек действительно поработал на славу: верхний грунт был полностью убран еще вчера, и ковш сменили на почвозаборный венчик типа «Арзен». «Арзен» представлял из себя увеличенную до промышленных размеров пылесосную трубу, оканчивающуюся феррокремниевой щетиной. Щетина вращалась, измельчая в пыль не только почву, но и средние камешки, измельченный грунт по пульпопроводу уходил прямо в бункер грузового флайера. Однажды прораб видел, как «Арзен» засосал домашнюю собаку – здоровенного сенбернара. Собака превратилась в манную кашу, не успев даже гавкнуть.

«Арзен» вычистил весь грунт, но даже он пасовал перед прочным базальтовым основанием, в котором, по плану, следовало проделать дырку на два метра вниз.