И вдруг черты лица незнакомца открыто проступили, словно свет прекратил играть свои шутки или солнце вынырнуло из-за туч. Это был вовсе не человек Ан Бега; а при более внимательном взгляде выяснилось, что это вовсе и не мужчина, а высокая стройная дама в залатанном серо-зеленом охотничьем костюме с серым плащом поверх него. Широкими шагами она прошла мимо брата и сестры, словно они ее и не интересовали, и встала на берегу.

– Фиатас, – произнесла дама таким голосом, от которого мурашки побежали у детей по коже. О, как он был нежен, но от него вскипели воды, и из реки высунулась золотистая головка, и глаза, темные, как вода, настороженно блеснули над рекой.

И так они поняли, что перед ними две Ши, одна из которых стояла на берегу, здесь и не здесь, светозарная и лучистая иным, нежели дневной, светом.

– Выходи, – сказала Ши.

– Нет. – Губы существа покачивались над водой, и теперь оно выглядело испуганным. – Нет, о нет-нет-нет.

– Сюда. Сейчас же. Мне назвать твое имя? Я научу этих детей произносить его, и они будут вызывать тебя, когда им захочется.

– Нет, – всхлипнуло существо. И, выскользнув на берег, оно упало кипой водорослей, пучком старой тины, которая булькала и подрагивала.

– Так ты вспомнила, чей это лес и где твое место, – добавила Ши. – Хотите узнать ее имя? – внезапно спросила она у детей, и лес померк в глазах Мев от ее взгляда, а у Келли сердце начало так стучать, что, казалось, земля содрагается. – Нет, – задумчиво молвила Ши. – Вы призовете ее раз и захотите снова, и вам понравится, что она рядом и делает все за вас, чем дальше, тем больше, пока не увидите, что вас боятся. Разве должно такому быть?

– Нет, – ответила Мев. Она вспомнила речную лошадь и ее всевластие и вдруг вздрогнула от мысли, что мать и отец стали бы крошечными в ее глазах, а сама она великой и всемогущей. Нет, мир был предназначен для иного. И ей не хотелось этих запретных вещей.

И Келли сказал: «Нет», подумав, что стало бы, если бы они с Мев сделались всемогущими и одинокими и исчезли бы игры, и лишь страх укоренился бы вокруг них и между ними.

– Ее зовут Кили, – сказала Ши.

– Ах! – взвыло существо. – О нет, о нет, о, сжальтесь! – И оно взглянуло на детей, протягивая к ним худенькие белые руки со сложенными ладонями, словно пряча в них жемчуга. – О, сжальтесь, сжальтесь, только не покидать реку – нет. Я одарю вас, о, какими сокровищами одарю!

И Мев захотелось жемчугов. Это было доброе желание и совсем бескорыстное, ибо она подумала, как они будут смотреться на шее матери и как та удивится такому подарку. Конечно, их надо будет отдать. Но высокая Ши в сером плаще смотрела на нее так пристально и странно, что листья замерли во всем лесу. И она поняла, что та от нее чего-то ожидает, какого-то поступка, какого Мев еще никогда не совершала, а может, и не совершит, что-то мудрое и в то же время простое, как понимание.

– Оставь их себе, – сказала Мев.

– Уйди в реку и не выходи, – добавил Келли.

Существо бросило на них дикий взгляд, склонилось и поплыло прочь.

– О, благородные, – разнесся вой Кили ниже по течению, – добрые дети, о, добрые… – Звук перешел в неразборчивое бульканье, и река потекла дальше своим чередом.

– Мое прозвище – Чертополох, – важно произнесла Ши, словно забыв о фиатас, как о случайном ветерке. – Возможно, вам можно доверить и истинное мое имя, я думаю, вы достойны, несмотря на ваш возраст. Но я не пустяк и не мелкая тварь, как эта, с которой в конце концов вы поступили мудро, хоть и не сразу.

– Теперь нам пора домой, – сказала Мев со всей серьезностью.

– Я отведу вас.

– Мы можем и сами дойти, – возразил Келли.

– Тогда я провожу вас и прослежу, чтобы вы добрались благополучно.

– Нельзя.

– Но я – друг вашего отца, – серьезно сказала Ши.

– Значит, он к тебе приходит?

– Возможно, и ко мне.

– А я думал… – начал Келли, и голос у него оборвался.

– Т-с-с! Не называй имен на берегу реки, – сказала Ши. – Кили подслушивает. Пойдем. Пойдем отсюда. В реке водятся твари и пострашнее эквиски.

Она протянула им руки, и Мев мрачно задумалась, и Келли в нерешительности посмотрел на их высокую спасительницу.

– Теперь вы стали осторожны, – сказала Ши. – Это хорошо. Но вы боитесь не того, кого следует, и это дурно. Ладно, идите, как вам нравится.

– Пойдем, – позвал Келли Мев и взял сестру за руку. И они полезли вверх по берегу прочь от Ши, продираясь сквозь заросли меж серых валунов. Здесь рос и папоротник, но его заглушили колючие кусты, чьи шипы царапали их, вцепляясь в волосы и одежду.

– По-моему, мы неправильно идем, – чуть погодя заметила Мев. – Я думаю, нам надо свернуть левее.

Келли послушался ее, и какое-то время идти было легче, но это точно не был путь, ведущий назад, в Кер Велл, и вскоре они остановились, оглядываясь, держась за руки и отчаянно желая вновь оказаться дома.

– Надо идти, – сказал Келли.

– Но куда? – спросила Мев. – Я боюсь, мы потерялись. Тропы нигде не видно поблизости.

– Я покажу вам, – послышался голос, а за ним возникла Чертополох в самой гуще колючих зарослей, где ни один человек не мог бы пройти.

– Это она или лишь кто-то, похожий на нее? – засомневался Келли. – Мев, не верь ей.

– Еще того умнее, – сказала Чертополох и, выйдя из зарослей, вновь протянула им руки, уже более уверенно и даже настойчиво. – Но этот путь ведет к Ан Бегу, и сомневаюсь, чтобы вы хотели туда попасть. Я говорю – пойдем, Келли и Мев, пошли сейчас же.

И их потянуло к ней почти так же сильно, как к водяной лошади, и сначала Келли, а затем и Мев пошли, хотя и мучимые сомнениями, которые в совокупности рождали недоверие.

– Что ж, теперь меня зовут, – сказала Ши. – Я слышу голос вашего отца. Если он окликнет меня в третий раз, мне придется оставить вас, и это уже будет опасно. Лес проснулся, сейчас в опасности и вы, и ваш отец. Идемте, я сказала, идемте сейчас же!

И Мев пошла. Слова об угрозе, нависшей над отцом, победили ее сомнения; и Келли, хоть и не сразу, бросился бегом их догонять.

– Ах! – в испуге вскрикнула Мев, ибо Ши накрыла их своим серым плащом, и солнце скрылось из виду. И сильные руки обхватили их, затопив благоуханием цветов и травы, и туманная дымка закрыла им взор, погрузив их в полумрак. Мев начало клонить в сон, и она знала, что ей должно быть страшно, но страх почему-то не приходил. И Келли знал это и пытался противиться сну, по крайней